Сергей Донской: Капитан разведки

– А что за вакансии у твоего знакомого? – спросила она.

– На месте разберемся, – ответил брат.

– Потом заедешь?

– Лучше перезвоню.

– Кому лучше?

Уловив нотки отчаяния в Катином голосе, брат поспешил с неуклюжими утешениями:

– Ты как вообще? Нормально?

– Ненормально , Миша. Совсем ненормально .

– Деньги еще остались? Не голодаешь?

– Денег пока хватает, – сказала Катя, – а вот человеческого тепла, участия…

Брат смутился.

– Я на предмет участия, гм, как-то не очень…

– Это потому что все твое внимание сосредоточено на чужой жене, – завелась Катя, – а до родной сестры тебе и дела нет.

– Она не чужая жена, она моя невеста.

В заявлении брата проскользнула неуверенность. Словно он успокаивал сам себя, хотя без особого успеха. Катя усмехнулась. Недолго музыка играла, недолго братец танцевал. Все вернется на круги своя. Взрослому мужчине надоест нянчиться с молоденькой девчонкой, он возьмется за ум и возвратится в тихую семейную гавань.

– Ты слышала? – с вызовом спросил Хват.

– А как же, – ответила Катя.

– Вот и прими к сведению.

– Уже приняла. Только бросишь ты ее, Мишенька, все равно бросишь. Помяни мое слово.

– Спецназовцы своих не бросают.

– Ох как высокопарно! А экспедиторы?

Не найдясь с ответом, брат закашлялся. Решив, что с него хватит, Катя смягчила голос.

– Так ты перезвонишь? – спросила она.

– Сразу, как только переговорю с Истоминым.

– Тогда я буду ждать, – сказала Катя.

Привычное занятие. Такое привычное, что волчицей выть хочется.

– До связи, сестренка, – сказал брат и положил трубку.

– До связи, братик, – прошептала Катя и принялась вытирать слезы, неизвестно когда и почему выступившие на глазах.

Ох уж эти мыльные оперы! Из-за них вечно глаза на мокром месте! Выключив телевизор, Катя ничком упала на диван и уткнулась лицом в подушку.

Пятница продолжалась, светило солнце, над всей Москвой простиралось безоблачное небо, но с запада надвигался сплошной облачный вал, вздымавшийся от края до края горизонта. О том, что грядет с облаками, не ведал никто, хотя многие прохожие задирали головы к небесам, пытаясь определить свои ближайшие перспективы. Гроза ли обрушится на город, или же улицы снова заполнятся гарью лесных пожарищ, той сизой мглой, от которой учащается пульс, а в глазах темнеет, как перед приступом удушья? «Лучше бы гроза», – рассуждали москвичи. Словно к их мнению кто-то прислушивался.

Тверская шумела на тысячи голосов, струилась потоками машин, пестрела иностранными вывесками: тут тебе и «Саламандер», и «Хьюго Босс», и «Россини». Глаза разбегались, как на венецианском карнавале, однако настоящего праздничного настроения не было, улыбчивые прохожие попадались редко, уличные кафе по большей части пустовали.

В одном из таких сидели двое, прихлебывая пиво из запотевших бокалов. Алый зонт, под которым они расположились, не внушал доверия обоим. Очень уж он напоминал раздувшийся парус. Подхватит ветром и унесет вместе со столиком к черту на кулички – и поминай, как звали.

– Обязательно было меня в эту забегаловку приглашать? – спросил один из мужчин, кривя крупное, заметное лицо. – Мог бы и на «Арагви» расщедриться. – Кивнув в сторону ресторана, он добавил: – Там, говорят, сам Лаврентий Палыч сиживал.

– С Берии не сдирали по пятьдесят баксов за жесткий шашлык с бокалом столового вина, – заметил его спутник, звали которого Михаилом Хватом. Он чувствовал себя у всех на виду неуютно, однако со стороны казался вполне умиротворенным и довольным жизнью, хотя его ленца была напускной, как у большого кота, который никогда не бывает сыт настолько, чтобы не начать очередную охоту. Было бы на кого. – Кроме того, я предпочитаю дышать свежим воздухом, – добавил Хват, глотнув пиво, а мысленно добавил: «Особенно, когда финансы поют романсы».

– Свежими выхлопными газами мы здесь дышим. – Скептически настроенный мужчина демонстративно отвернулся, разглядывая прохожих сквозь непроницаемо-черные очки. – Угар в чистом виде. Це-о-два.

– Просто це-о, – обронил Хват. – Оксид углерода.

Смотрел он на своего собеседника без тени заискивания или подобострастия, хотя тот явно перегнал его на социальной лестнице. Алексей Истомин – именно так звали крупнолицего – относился к той категории граждан, которые не любят бесцельно шляться в людных местах. Если уж пешие прогулки, то не дальше, чем от дверцы собственной иномарки до порога ближайшего банка, офиса или магазина. Среди прочих посетителей уличного кафе он бросался в глаза, как жук в муравейнике. Очень уж солидно упакован: костюм под стать воротиле с Уолл-стрит, водонепроницаемые часы с корпусом и браслетом из титана, платиновая зажигалка «Dunhill», как бы невзначай выложенная на стол. Кстати, ключи от автомобиля знакомый Хвата тоже не поленился извлечь из кармана и теперь рассеянно поигрывал ими, бросая взгляды по сторонам.