Сергей Донской - Жадный, плохой, злой

– А вот и я! – обрадовала меня бабенка, вытирая почему-то не руки, а рот. – Можно смотреть вашу комнату.

Смотреть, в общем-то, было не на что да и не очень-то тянуло. Уплатив за две недели проживания, я с легким сердцем отпустил хозяйку, а сам обстоятельно перекусил и отправился на поиски телевизора. Он обнаружился в соседней комнате, где, как ни странно, присутствовало нечто вроде уюта. Надо полагать, приютившая меня бабенка распивала спиртные напитки исключительно на кухне, а здесь притворялась сама перед собой добропорядочной домохозяйкой, занимающейся перед телевизором рукоделием. Впрочем, в настоящий момент клубки ниток и спицы валялись на столе без дела. Не вязала бабенка – ни теплых шерстяных носков на зиму, ни просто лыка. Похрапывала на кровати, совершенно выпав из общественной и политической жизни. Так что просмотром новостей я занялся самостоятельно.

Как я и предполагал, колоритная фигура Дубова все еще представляла для телевизионщиков некоторый интерес, тем более что он снова оскандалился. Сообщения о его задержании были переданы по всем четырем каналам. В вину Дубову вменялось учреждение и финансирование профашистской организации, но звучало это совершенно неубедительно, особенно когда на экране показали стайку растерянных молоденьких парнишек. Кто шмыгал носом, кто наивно хлопал глазами, но все они рассказывали одну и ту же милую байку. Мол, отдыхали дружным коллективом в спортивно-оздоровительном лагере под Москвой, пока на них не напали грубые злые дядьки, вооруженные до зубов. Их били (синяки демонстрировались крупным планом). Над ними измывались (сорванные с парнишек повязки, валяющиеся на траве, снимали издали, чтобы ненароком не промелькнула красноречивая символика «Патриота России»). Короче, было ясно, что дело темное.

Два раза не очень трезвого Дубова коротенько проинтервьюировали где-то на улице, один раз он ненадолго возник в студии, но в основном от его лица говорил картавый адвокат, который каждое свое обращение к возмущенной общественности начинал одной и той же блистательной фразой: «Что касается так называемого дела, наспех сфабрикованного по указке известных силовых структур, то могу заявить только одно: это просто фальсификация, понадобившаяся кое-кому для сведения счетов с очередным известным оппозиционером, не угодившим властям…» Адвокат грозился вчинить прокуратуре иск за незаконный обыск и задержание своего клиента и нагло требовал у неизвестно кого обнародовать выдвинутые обвинения. Сменявшие его репортеры, все как один встревоженно запыхавшиеся, напоминали зрителям, что Дубов все еще пользуется депутатской неприкосновенностью и уже освобожден из-под стражи до специального заседания нижней палаты. Никакой членораздельной информации об истинной причине задержания Дубова не последовало. И, уж конечно, скандал никак не связывался с террористическим актом на Пушкинской площади.

Между тем трагедия не успела забыться, пока я отсутствовал в большом мире. Под конец одного из выпусков новостей телеведущая напомнила зрителям, что 6 сентября состоится день независимости Ичкерии, в честь которого чеченские боевики могут натворить много разных бед. Первой отреагировала на сообщение моя насквозь проспиртованная квартиросдатчица, очнувшаяся у меня за спиной.

– Опять чего-нибудь взорвут, черти нерусские, – просипела она. – Лично я шестого сентября из дому ни ногой и вам тоже не советую.

Я хотел было поинтересоваться, не подвигнет ли ее на подвиг истощение водочных ресурсов, но внезапная догадка, промелькнувшая в моем мозгу, заставила меня прикусить язык. День независимости Ичкерии, которым начали загодя стращать обывателей, являлся для Дубова отличным поводом осуществить те туманные угрозы, которые я от него слышал. Любой террористический акт, который, не приведи господь, произойдет шестого сентября, будет автоматически приписан чеченцам, и тогда Дубов пошлет на убой несколько сотен юных «Патриотов России», чтобы устроить на их костях дикую политическую свистопляску. Я понятия не имел, действительно ли подобная заваруха может привести к перевороту в стране. Но, даже если это были просто бесперспективные планы рвущегося к власти эгоманьяка, взрыв намечался самый настоящий, реальный. А те люди, которых размечет в клочья, даже не узнают, ради какой красивой идеи они погибли. Если это называлось возрождением России, то лучше бы ей хиреть потихоньку на задворках истории.