Валерий Рощин - Зови меня ястребом

Сергей Литвин взял у денщика фонарь и, подтолкнув того в сторону коридора, распорядился:

— А ну-ка организуй чайку…

— Да-а, заинтриговали, вы меня, господин генерал. Заинтриговали, — выпускал табачный дым к открытой настежь форточке полковник.

Генерал-майор курил, прислонившись плечом к стене. Пряча нижнюю половину лица за поднятым воротником, он смотрел в непроглядную черноту за мокрым оконным стеклом и о чем-то отрешенно раздумывал. Выслушав его рассказ, начальник разведки армии задал с десяток вопросов, выудил из полевой сумки тетрадь и с четверть часа записывал, пока собеседник редкими глотками допивал остывший чай.

Закончив писать, полковник встрепенулся:

— Василий Авраамович, расскажите о себе. Поподробнее…

— О себе? О семье рассказал. Чего ж вам еще?..

— Ну… где учились, воевали.

Помолчав, Дьяконов негромко начал:

— Родился в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году на Дону — в станице Новониколаевской, Таганрогского округа. Из дворян. Сын офицера. Окончил Донской кадетский корпус, затем Николаевское кавалерийское училище, откуда был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Атаманский полк. После Николаевской академии Генштаба выпущен командиром сотни в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк, в котором честно воевал на фронтах Первой мировой войны, затем с большевиками в гражданскую. Дважды ранен, контужен; в семнадцатом произведен в полковники и назначен командовать полком. В начале восемнадцатого полк возвратился на Дон. И в январе же у станицы Каменской вместе с другими офицерами я был арестован Военным Революционным Комитетом и отправлен на станцию Миллерово, где некоторое время дожидался расстрела…

От нахлынувших воспоминаний Василий Авраамович разволновался, замолчал, потянулся за новой папиросой.

— Арестованы?! Ах, ну да… И что же потом?

— Потом нас отправили железной дорогой до Новочеркасска. Но об этом я как-нибудь позже, — он бросил в банку потухшую спичку и поторопил: — Время, полковник. У нас очень мало времени! Скоро половина шестого, а ваше донесение не готово.

— Да-да, — спохватился тот. — Сейчас напишу. Но обещайте, что обязательно доскажете вашу историю!

— Обещаю.

Начальник разведки армии вытащил из полевой сумки чистый лист бумаги, наскоро очинил карандаш, поправил горевший фонарь и вывел в правом верхнем углу:

«Начальнику Разведывательного управления 2-го Белорусского фронта генерал-майору Виноградову И.В.

Срочное донесение…»

Последний зимний месяц. Южные склоны гор едва начали освобождаться от снежного покрова, однако, на вершинах и в ущелья его в избытке. Днем солнышко изрядно припекает, а на ночевку без костра лучше не устраиваться.

Трое уставших, изможденных мужчин в камуфлированной форме медленно продвигались по заросшему низкими деревцами склону. Местность знали отлично, но шли осторожно, стараясь не оставлять следов на островках рыхлого почти растаявшего снега. Шедший первым, выглядел лет на сорок; второй был самым молодым и тащил на плече тяжелый пулемет; третий — лет тридцати, часто оборачивался, прикрывая малочисленную группу с тыла. У темной проплешины, где почва успела просохнуть, старший остановился и вскинул правую руку. Подчиненные замерли, втянули головы в плечи и принялись выискивать то, что внезапно насторожило лидера. Вскоре троица наблюдала за проселочной дорогой. А точнее, за стоящим на ее обочине «уазиком» и четырьмя рослыми мужчинами…

Дорога обвивала склон и петляла по ущелью вдоль неширокой реки, больше похожей на ручей. Ущелье от самого Очхоя издавна служило границей меж землями Ичкерии и Ингушетии. Эту границу и намеревался преодолеть с остатками отряда полевой командир Умар Гелаев. Уже бывший полевой командир, потому как растерял в бесконечных боях и стычках всех преданных людей, а теперь и сам с трудом уносил ноги из устроенной силовиками западни. Да, история приключилась скверная. Вроде бы, сумели приспособиться к изменившимся после войны условиям, стали еще осторожнее, еще хитрее. И вдруг ужасный просчет, приведший к гибели большей части отряда. Слава Аллаху, что уцелел сам и вывел из кольца окружения двоих сподвижников: надежного Асланбека и молодого Рустама.

Первым вернулся Рустам. Показывая влево, мальчишка поведал о стоявшем метрах в четырехстах бэтээре.

Через минуту подошел Асланбек. И в его докладе не нашлось места оптимизму: справа за плавным изгибом дороги он приметил грузовик с готовыми к бою двумя отделениями солдат.