Вячеслав Денисов - Таможня дает добро

— Аля, меня не будет всего несколько минут. Послушай магнитофон…

Увидев, как она молча выходит из машины, он вполголоса, чтобы она его не слышала, выругался, закрыл машину и пропустил ее первой в стеклянную дверь с эмблемой медовой соты и замершей на ней пчелы…

Они вышли из дверей компании не через несколько минут, а через полчаса. Причиной тому была упертость оператора, сидевшего за компьютером. Девчонка не хотела заниматься бестолковой работой — искать телефонные номера, с которыми связывался абонент, номер телефона которого был записан на листке бумам. После того как Краев прошипел ей на ухо: «Хочешь завтра вылететь с работы?» — она в бессилии махнула рукой и пригласила главного менеджера. Прибывшему на зов толстенькому пареньку в очках с золотой оправой Краев быстро «распедалил» ситуацию. Он ему в более-менее приличной форме, на сколько позволял цейтнот, объяснил, что ему на коммерческую тайну любого «барышнического» предприятия нас…ть, а вот если толстячку нас…ть на милицию, то он ставит три к одному, что… Толстячок согласился с доводами сотрудника уголовного розыска. И вот как раз ровно двадцать семь минут из указанного получаса ушло на поиск звонков.

Пока Амалия вслух оглашала весь список, Евгений, ежеминутно поглядывая на часы, гнал машину к парку у памятника Крылову. До семнадцати часов оставалось семь минут…

Чибис зашел в парк за двадцать минут до встречи. Его уже начинало лихорадить. Бабинов сказал, что Эберс принесет пятьсот долларов ровно в пять вечера. Только бы Эберс не опоздал…

В ушах Куликова уже шумел знакомый прибой. Это приближался ненавистный, гудящей строй отморозков, плюющих на то, что он, Чибис, уже «болеет». Они знали, когда приходить… Они предугадывали тот момент, когда в «баяне» Чибиса высыхала последняя капля.

Он бесцельно бродил между лавочками, посасывая леденец. Каждый наркоман в душе сластена. Сладкое необходимо ему практически ежедневно для поддержания в организме энергии, вырабатываемой естественным, нормальным путем. Энергия наркотика обманчива, она направлена на износ организма, на его лжеспособность к мгновенному действию. Чибис считал секунды, и ему казалось, что мгновения состоят из лет…

Еще он пытался понять, зачем Бабинов, которого он знал вот уже несколько месяцев, за никчемную бумажку пообещал ни много ни мало, а пятьсот долларов. Все, что должен был сделать Чибис, — это написать несколько строк и передать листок Эберсу. Таких записок для опера Эберса было им написано много, но раньше он никогда не писал их под диктовку. Чибис в душе догадывался, что Бабинов готовит что-то не совсем хорошее для его «куратора», но… Но так тяжело, когда уши давит от мерзкого и страшного шума проклятой толпы!.. И он не знал, что с этим делать. Он был противен сам себе за то, что является какой-то «подставой» для человека, спасшего ему жизнь, но… Но ничего не мог с собой поделать. Ведь этих денег хватит надолго. Вены на руках и ногах уже стали «стеклянными», в паху ломило от постоянных инъекций, а тело просило и просило… Пятьсот долларов — это двести пятьдесят «дорожек», которые можно ввести в организм, не теряя драгоценных мгновений на поиск «баяна». Достаточно свернутой в тонкую трубочку купюры.

Чибис заволновался. Знакомой фигуры Эберса нигде не было видно. Может, ему, Чибису, лучше выйти на просматриваемое место? Ведь Эберс всегда требовал от него тайны встреч и запрещал «сидеть в кустах». Он твердил Чибису, что если хочешь получше спрятать вещь, то положи ее на самое видное место. А если хочешь остаться незамеченным сам — выйди на людное место. Сейчас это было проблемой. Чибис не мог выйти на людное место, потому что рядом не было его друзей — сизокрылых, уверенных в себе голубей. А все, что было рядом, — это приближающейся шум голосов…

Краеву понадобилось около пяти-семи минут, чтобы выяснить, кто из десятка присутствующих является «человеком» Эберса. В оперативной практике случается, что мужские псевдонимы присваиваются представителям женского пола, и даже в документальном обмене информацией сохраняется тайна пола. Поэтому текст сообщения, прочитанный Краевым в таможне, мог ничего не значить в плане подгонки под него находящихся на скамейках людей. Евгению было известно, что если встреча не происходит в ближайшие от назначенного времени четверть часа, то она не состоится вовсе. Одна из сторон уйдет сразу, как истекут пятнадцать минут. Прошло семь. Их хватило. Человек, к которому направлялся Краев, повел себя неадекватно минимум три раза. Во-первых, он уже дважды менял скамейку, едва на нее с другого края кто-то садился. Во-вторых, парк у театра, где проходит маршрут милицейского патруля из Центрального РУВД, — не самое лучшее место для времяпрепровождения наркомана. А в том, что парень в джинсовой куртке — наркоман, Краев не сомневался. В подобных местах «ширяющаяся» братия не тусуется. И, наконец, с постоянством упрямца парень два раза в минуту бросал взгляд на башенные часы.