Илья Деревянко - Собачий оскал

— А зря, — вздохнул предатель. — Я ведь тебя всегда уважал, относился с искренней симпатией, а то, что произошло — не моя вина, и…

— Извини, Дима. Ничего личного! Просто бизнес. За твою голову обещали миллион долларов. Ну, кто тут устоит! — с издевкой перебил я и пояснил: — Так говорил в прошлом году капитан Михайлов, когда тащил меня, обездвиженного специальным препаратом, в логово Дэвида Либермана, руководителя проекта «Голлем». Правда, обещанных баксов Михайлов не получил. По приказу Хозяина ему свернула шею одна из либермановских «горилл». Нет, не за какую-то провинность, а чтобы не платить. Выполнив свою миссию, изменник перестал быть нужен нанимателю. Логика простая, как кусок дерьма. [32] См. повесть «Похититель душ» в сборнике «Трудная мишень». Издательство ЭКСМО. Серия «Черная кошка». Точно так же поступили бы и с тобой, не попади ты к нам в плен.

— Ошибаешься, — спокойно возразил Ресовский. — В отличие от Михайлова, я не продавался иностранной разведке. Мой шеф — один из высших руководителей Конторы. В стране грядут кардинальные перемены, а такие, как ты, Рябов, Марков и вам подобные, пытаетесь им помешать. Вы однозначно обречены. Колесо истории сомнет вас!

— Ага, знакомая песня! — фыркнул я. — Примерно то же самое мне довелось слышать от представителей печально известной Структуры… (см. «Атака из Зазеркалья» и «Изгой»), но она благополучно канула в Лету. И вы канете.

На несколько секунд в машине установилась тишина. Впереди показался упомянутый поселок. Многоэтажные, окруженные заборами с колючей проволокой особняки надменно взирали на мир. Собачьего лая слышно не было. Здешние обитатели больше полагались на электронную сигнализацию и хорошо проплаченных секьюрити. Кстати, в одном из особняков (а именно крайнем, с противоположной стороны) проживал небезызвестный полковник Дмитриев — один, без семьи. По нашим оперативным сведениям, полковник недавно сменил сексуальную ориентацию и сплавил семью куда-то в глухомань, дабы не мешала ему проводить гомосечные оргии со специально подобранной прислугой и охраной.

— Сколько времени? — неожиданно спросил Ресовский.

— Для тебя оно больше не имеет значения, — отрезал я.

— Зато для вас обоих имеет. И весьма существенное, — дерзко возразил пленник.

— Объясни! — потребовал я. Что-то в его тоне меня насторожило. — Тогда… Гм! Снисхождение получишь.

— Может, ты врешь насчет снисхождения, может, нет, — задумчиво молвил капитан. — Но, так или иначе, подыхать вот прямо сейчас мне почему-то не хочется. Даже ради великих идей моего босса! Короче — очень скоро мы все взлетим на воздух.

— ??!

— За две минуты до конца каждого часа наша группа должна посылать по рации закодированные сообщения о состоянии дел на текущий момент. Если хоть одно сообщение не поступит — машину взорвут. В нее вмонтирована мощная бомба, которая управляется через спутник, — устало пояснил Ресовский.

Я пристально посмотрел ему в глаза. Увидел там тоскливое ожидание близкой смерти и понял — предатель не врет. Да и нет ему смысла врать! Ведь проверить его слова — плевое дело: бросить «Волгу» на произвол судьбы да переждать в укрытии некоторое время. Всего-то навсего!

Я взглянул на часы — без четверти четыре. До очередного сеанса связи оставалось тринадцать минут…

— Так чего же ты скис? — приподнял брови я. — Время еще есть. Давай отсылай сообщение!

— Не могу, — горестно вздохнул пленник. — Код знали только майор Литвинов и капитан Стоянов. А мы с водилой Сашкой были так, на подхвате.

— Сашка, это который с канистрой? — уточнил Сибирцев.

— Да.

Пока мы так беседовали, машина въехала в спящий поселок.

Вновь покосившись на часы, я сбавил скорость и остановился у особняка Дмитриева, почти вплотную к воротам.

— Хочешь шугануть продажную шкуру? — догадался Костя.

— Ага! И заодно поменять тачку. Ворота, надеюсь, снесет взрывом. Вон там, за деревьями, есть приличный овраг.

— Пошли! — Вытряхнув из салона Ресовского, я взял его «вал», спецаптечку и, ухватив предателя за наручники, повлек в укрытие.

Забрав остальное имущество, Сибирцев бегом последовал за нами. Мы скатились в овраг без восьми минут четыре. При помощи ножа я изготовил из вязаной шапочки Ресовского нечто вроде «собровки», натянул ее на лицо и осторожно выглянул наружу. Невзирая на поздний час, в окнах особняка горел свет. Иногда, с порывами ледяного ветра, оттуда доносились обрывки песен Бори Моисеева. В общем, жизнь в змеюшнике бурлила. Однако ни охрана, ни обслуга, ни сам полковник не обратили внимания на подозрительную машину у ворот. Видать, слишком увлеклись гомосечной оргией. Стрелка часов переползла на без двух четыре. Я благоразумно скользнул обратно в овраг. Прошла минута, другая. Третья. Четвертая…