Илья Деревянко - Собачий оскал

Стрелка часов перевалила за полночь. Из соседних комнат, из холла, из коридора периодически доносились подозрительные стуки, шорохи и поскрипывание половиц. Ни я, ни Костя не были суеверными, но иногда (по крайней мере, у меня) по коже пробегали мурашки. Поблизости едва ли не физически ощущалось постороннее, враждебное присутствие. Или просто мерещилось с усталости? Не знаю! Однако конспиративная квартира ФСБ и впрямь не лучшее место для ночного времяпрепровождения. Здесь столько жутких тайн зарыто, о большей части коих мы даже не подозреваем!

— Надо бы священника пригласить, освятить тут все, — словно прочитав мои мысли, сказал Сибирцев.

— Опять ведь загадим, — вздохнул я. — Грязная у нас работа, брат!

— И тем не менее.

— Да разве кто спорит?! Завтра же поговорю с шефом.

Послышался условный звонок в дверь.

— Ваха пожаловал, — констатировал Костя, направляясь открывать. — Надеюсь, без очередной головы в сумке!

Эмир вошел в комнату, не снимая дубленки, серо-зеленый от холода, с заиндевевшими усами. Зубы агента выбивали мелкую дробь.

— На, согрейся. — Я кивнул на дымящийся кофейник.

Стянув с руки перчатку, Ваха наполнил до краев большую чашку, обжигаясь, выпил, хрипло перевел дыхание и, немного порозовев, уселся в кресло.

— Задали вы мне работенку, — проворчал он.

— Устал, бедненький! — фыркнул я. — Перетрудился, аж с ног валится! Может, постельку ему постелить?

— Зря смеешься, командир, — насупился агент. — Задание действительно было непростое. Ладно бы я интересовался будущим деловым партнером или кровником, а тут…

— Хорош базарить, — прервал его Сибирцев. — Ты раздобыл нужную информацию?

— Да.

— Тогда выкладывай!

Эмир окинул нас хмурым взглядом, налил себе еще одну чашку кофе и начал рассказ…

Выше я уже упоминал, что агентурные источники куда надежнее электронной базы данных. Во-первых, они гораздо осведомленнее, а во-вторых, «базовые» сведения зачастую устаревают. Так получилось и на сей раз. Оказывается, Муслим Теймуразов вот уже три месяца постоянно проживал с семьей в Питере, а в Н-ске появлялся наездами. (В «базе» об этом ни полслова!) Чем обуславливалась миграция чемпиона в северную столицу, Асланов не знал. Не знал он также, где именно в Н-ске Муслим остановился в последний свой приезд и когда собирается обратно к жене и детям. Но одно мог утверждать с уверенностью — отправится он туда не раньше сегодняшнего утра. А сейчас он наверняка в «Центурионе», отмечает четвертую годовщину победы в чемпионате Европы. Это происходит каждый год, и обязательно в ночном клубе «Центурион». На празднество собираются друзья, знакомые, поклонники Муслима и устраивают ему настоящую овацию. Парень с наслаждением купается в лучах всеобщего восхищения и ни разу не пропустил чествования, даже в прошлом году, когда его мать схлопотала обширный инфаркт и умирала в реанимации. И еще, в сей знаменательный день (вернее, ночь) обычных посетителей в клуб не пускают. Вход только по пригласительным билетам… О каких-либо разногласиях между тейпами Теймуразовых и Кадаевых Вахе узнать не удалось. К следующему вечеру он обещал навести более подробные справки…

— Наши действия? — выпроводив агента за дверь, обернулся ко мне Сибирцев.

— Отправляемся в «Центурион» чествовать чемпиона, — усмехнулся я. — Иначе ищи его потом как ветра в поле. Ведь далеко не факт, что после убийства Кадаева Муслим вернется обратно в Питер. Может затаиться, на дно залечь.

— Я бы на его месте уже залег, — с сомнением покачал головой Костя. — И точно похерил бы всякие «чествования». Боюсь, зря прокатимся.

— То ты, а то он, — не согласился я. — Наш Муслимчик страдает звездной болезнью в острой форме, а гордыня, друг мой, страшная штука! Вот увидишь, будет он в клубе, обязательно будет!!!

«Центурион» располагался в северной части города и занимал отдельное трехэтажное здание с претензией на готику. Над дверями сияло разноцветными огнями огромное панно с названием клуба и стилизованным изображением двух полуголых мужчин, сцепившихся в жестокой схватке. Неподалеку от входа, на обнесенной цепями автостоянке, теснились дорогие иномарки. За стеклянными вращающимися дверями сурово бдили два шкафообразных охранника в костюмах с иголочки. Скромно миновав сие великолепие, я остановил служебную «Волгу» за углом и вместе с Костей вышел из машины. Пригласительных билетов у нас, понятно, не было. Предъявлять фээсбэшное удостоверение мы тоже не собирались. Зачем портить людям праздничное настроение? Лучше потихоньку, с черного хода… После недолгих поисков таковой обнаружился с тыльной стороны здания, в полутемном захламленном дворике. Он представлял собой обитую жестью дверь без ручки. По обе стороны от нее высились мусорные баки, до краев наполненные пищевыми отходами. Вероятно, ход вел на кухню. Безуспешно поискав звонок, я постучал кулаком по жести. Спустя секунд десять внутри послышались тяжелые шаги, хриплый кашель, невнятное бормотание на чеченском. И перед нами предстал здоровенный детина — красномордый, усатый, с объемистым пузом, облаченный в замызганный поварской халат, со столь же замызганным колпаком на голове. От детины ощутимо попахивало спиртным.