Михаил Март - Принц с простудой в сердце

— Леди Макбет.

— Не исключаю, что ты и с этой ролью справилась бы, но не в студенческом репертуаре. Играть леди Макбет в восемнадцать лет интересно, но зритель тебе не поверит, как бы убедительна ты не была.

Ника остановила лошадь.

— Зато моя мать давно уже увидела во мне этот образ. А что до зрителей, то мне на них наплевать. Пусть видят меня Джульеттой или Золушкой, это только мне на руку. Скажи, принц, ведь ты боишься меня? Не так ли?

— Глупости. У тебя разыгралась фантазия. И почему ты называешь меня принцем?

— Так мне нравится. Я же все равно не знаю твоего настоящего имени. И не хочу знать. Такой ответ тебя устраивает?

— Ответы не выбирают, их выслушивают.

— Моя мать, кажется, влюбилась на старости лет. Ты проводишь в ее комнате слишком много времени, до глубокой ночи.

— Мне с ней очень интересно. Она мудрая женщина. Рассказывает мне о ваших корнях и далеких предках. Есть чем гордиться. А по поводу влюбленности, это глупости. Она больная пожилая женщина и относится ко мне как к ребенку.

— Плохо ты знаешь женщин. Пятьдесят восемь — это не старость. И она не перестает чувствовать себя женщиной. Не будь наивным. Со стороны виднее. Ты из тех, в кого легко влюбиться и очень трудно потом выбросить из головы. Когтистый тип мужчины. Вцепишься в сердце и карябаешь, раздирая в кровь.

— Глупости! Я никогда не навязываюсь женщинам. Ты начиталась романтической литературы и используешь шаблоны жанра.

Она вновь остановила лошадь.

— А почему ты не можешь представить себе, что я высказываю собственное мнение?

— Потому, что в тебе живет маленькая ведьма, которая способна лишь на любовь к самой себе, а дарить свои чувства другим ты не можешь и не хочешь.

— Наслушался мудрых высказываний моей мамаши? Ты меня совсем не знаешь. И никто меня не знает, чтобы судить о моих чувствах. Если я ко всем отношусь с одинаковым холодом, то значит, еще не нашелся тот, кто способен растопить лед в моем сердце.— Ника развернула лошадь и приблизилась к нему так близко, что он увидел прожилки в белках ее потрясающих глаз. Она взяла его за руку своей обжигающей ладонью.— Разве ты чувствуешь лед, знаток слабого пола?

Ника прижала его руку к своей упругой девичьей груди, и он ощутил стук ее вырывающегося наружу сердца. Сумасшедшее биение посаженной в клетку птицы и невыносимый жар. Все это, как по проводам, передалось ему, и два сердца слились в одном ритме. Он потерял контроль над собой, попав в ее плен. Сейчас он не отдавал себе отчета: каторга это была или неслыханное наслаждение. Артем впился в ее губы, как умирающий от жажды путник к чистым водам оазиса. Жажда не унималась, а лишь разгоралась, доводя их до безрассудства. Блаженство оборвалось усилием ее воли. Она отпрянула, пришпорила лошадь и ускакала.

Он еще долго не мог придти в себя. У него тряслись руки и кружилась голова, будто это был первый поцелуй в его жизни.

Когда он немного пришел в себя и перевел дух, то заметил, что его конь топчет копытами могилу Юлии. Артем вздрогнул и натянул уздечку.

— Прочь! Прочь, глупое животное!

Некоторые детали были предельно ясны, вся картина тоже прорисовывалась в общих чертах, но то, что больше всего интересовало Трифонова и было ключом к разгадке, оставалось непонятным. Это обстоятельство обезоруживало следователя и ставило его в тупик.

В прокуренном кабинете сидели все те же.

Наташа Рогова листала блокнот с выписками.

— Спасибо ребятам из отдела, они помогли мне перелопатить кучу материалов. Но думаю, что нам придется начинать все заново и идти на второй заход. Никакой связи между Иваном Сошкиным и Савелием Коптилиным не просматривается. Ни в одной колонии они вместе не сидели. Мало того, мы не нашли никого, кто сидел бы с одним или другим в колониях и потом мог бы объединить их в одну группу. Разные статьи, характеры, даже по гороскопу они не совместимы. Коптилин — Рак, а Сошкин — Овен. Таким людям очень трудно найти общий язык.

Трифонов не верил в гороскопы, а Наташа в прокуратуре считалась специалистом по части астрологии, и женский состав серьезной организации тайком бегал к ней на консультации. Конечно, Трифонов не обращал внимания на ее астрологические оценки, но и не мешал ей высказываться. У каждого свой бзик. Он уже давно привык, что Куприянов улыбается в тот момент, когда у них ни черта не получается или они не находят ответов на поставленные вопросы. Ну что с ним поделать? Каждый имеет свою маску при самозащите. Но когда дело начинает продвигаться вперед и в конце тоннеля брезжит просвет, Куприянов делает серьезное сосредоточенное лицо.