Михаил Март - Принц с простудой в сердце

Жаль, что костюм немного помялся… Правда, с моря дул теплый, но основательный ветерок и полы пиджака сильно трепало, как гюйс на судне, и помятости не очень бросались в глаза.

Он все, как всегда, рассчитал правильно. На место встречи Артем прибыл за пять минут до назначенного времени.

Юлия и Вероника его уже ждали. Судя по их виду, они были чем-то расстроены. Даже купленный по пути букет роз, не снял печаль с янтарных глаз сестер.

— Что-то не так? — спросил он.

— Не так,— капризно заявила Вероника.— Посмотри, какие волны. Все ночные прогулки на катерах отменили. Кассы закрыты. А я так настроилась на прогулку по морю. Вечно мне не везет!

Надо сказать, что Артем тоже рассчитывал на морское путешествие. Лучший способ замести следы. Не то, чтобы он боялся преследования — вряд ли до открытия магазина кто-нибудь заметит взлом, но береженого Бог бережет. Риск — дело хорошее, если он оправдан, просчитан и отрепетирован. Придется пойти в какой-нибудь ресторан. Только не в очень хороший и дорогой, а в самый шумный и доступный. Там, где танцы, толчея и есть шампанское. Выбор пал на ресторан «Сочи» в самом центре набережной.

С расстояния в пару сотен метров уже слышался шум оркестра. Ресторан располагался на открытой веранде второго этажа, прямо над магазином, и популярная музыка Джо Дассена была слышна издалека. Другое дело, что исполнители не могли похвастаться своими голосами, но курорт есть курорт, и особых претензий выказывать не приходилось. К тому же, разношерстной толпе со всех точек бывшего великого союза все нравилось.

— Почему именно сюда? — капризничала Вероника.

— Для разнообразия, принцесса,— отвечал Артем.— Когда нам надоест этот ужасный шум-гам, ты с большим удовольствием ощутишь прохладу, тишину и изысканные блюда с хорошим обслуживанием элитного милого ресторанчика, в который я вас поведу ближе к полночи. Контрасты всегда дают возможность правильно оценивать истинные наслаждения. Не зря арабы предпочитают черный кофе запивать холодной водой.

Юля не протестовала: она принимала любые идеи, выдвигаемые Артемом, и могла следовать за ним на Северный полюс в легком платьице, если он сочтет эту идею интересной. Тоже ведь своего рода контраст.

Пока они добрались до столика, который официант притащил с кухни, пришлось выложить приличную сумму: за вход, за проход, метрдотелю, официанту, за столик, стулья и так по этапу. У них даже приняли заказ и принесли крымское игристое, не имевшее никакого отношения к шампанскому, но по цене превосходившее его втрое. Разговаривать можно было в небольшие паузы, когда замолкал оркестр. Толпа с танцплощадки не расходилась. Топталась на одном месте, в основном по ногам соседей, толкались спинами и плечами, но никто не падал. К столам возвращались, только чтобы выпить принесенную с собой водку. Неприятное зрелище.

И все же расчеты Артема не оправдались. Все произошло совсем не так, как он думал. В зале появилась милиция. И не просто милиция, а наряды с собаками. Четверо начали обходить зал с правой стороны, а четверо — с левой. На выходе остались двое. Каждая четверка имела одного пса. Породистые морды овчарок ни о чем хорошем не предвещали. Вынюхали все же. След их довел до ресторана. Обойти зал размером с баскетбольную площадку сквозь толчею, быстро не получится. Он совершил оплошность, оставив кроссовки в парке. Пенять приходилось только на себя. Здесь собака след не возьмет, если не приблизится к нему близко. Огромный зал вмещал в себя человек сто, а учитывая, что он был утрамбован как бочка селедкой, то здесь собралось не менее полутысячи отдыхающих. На милиционеров с собаками никто внимания не обращал, и они с трудом протискивались между столиками и иногда задерживались и пытались у полупьяной разгульной публики попросить документы, на что получали однозначный ответ из стандартного набора нелитературных слов. Стражи порядка не обижались: их интересовала реакция собаки.

Круг постепенно сужался. На решение оставалось не больше пяти-десяти минут. Будь он один, то смылся бы без проблем, но сбежать отдам да еще от одной из них, к которой было привязано его сердце,— нет! Исключено!

Оркестр объявил перерыв. Ватага танцующих разбрелась по своим столикам. Те, кто их не имел, заполнили все проходы в ожидании. Зазвенели бокалы. Артем отодвинул свою сумку ногой к соседнему столику, под стул уснувшему парню, чья физиономия лежала в тарелке рядом с костями от обглоданного цыпленка табака. Вряд ли этот маневр мог его спасти. В случае задержания в его кармане нашли бы дорогое колечко, о котором он успел забыть и, разумеется, его узнал бы Пал Трофимыч. Слишком много улик. Хорошо еще, что он никогда и нигде не оставлял отпечатки пальцев, пользуясь тонкими резиновыми перчатками,— их партию Артем позаимствовал в хирургическом отделении Боткинской больницы, когда попал туда после легкого ножевого ранения, но это отдельная история, поросшая мхом.