Евгений Сухов - Власть и масть

Незапланированных встреч Рузвельт не любил, предпочитал жизнь размеренную и обстоятельную, без каких бы то ни было встрясок, вот только ближайшее окружение не желало этого понимать и спешило огорошить его самыми неприятными вестями.

Что же такое на этот раз приберег для него командующий седьмой армии Джордж Смит Паттон?

А ведь кроме служебных дел предстояло решать еще и массу личных дел, которые требовали от него значительного такта и куда большего политического чутья.

Франклин Рузвельт так и не сумел забыть Люси Мерсье, которая работала у него секретарем, когда он занимал должность заместителя морского министра. Самое удивительное, но именно Элеонора пригласила эту красивую женщину в качестве секретаря для своего мужа. Кто тогда мог подумать, что между тридцатилетним заместителем министра, отцом пятерых детей, и молодой женщиной разгорится страстный роман? Долгое время свои отношения они скрывали ото всех сослуживцев, а когда о тайном стали шептаться по всему министерству, Элеонора забрала детей и уехала в имение в Кампобелло. Только вмешательство матери Рузвельта, весьма волевой женщины, позволило сохранить семью. Явившись к сыну, она откровенно заявила, что лишит его всяческой финансовой помощи, а своим безумным поступком тот может поставить крест на своей политической карьере.

Вскоре Люси Мерсье вышла замуж за весьма влиятельного и состоятельного представителя нью-йоркской фамилии Рутерферда. И даже, как утверждали знающие люди, жила счастливо. Во всяком случае, у обоих любовников жизнь вошла в привычную колею, и что-либо в ней менять не имело смысла.

Поначалу они держались на расстоянии, лишь сдержанно раскланиваясь при неожиданной встрече, а потом как-то раз, не выдержав душевных мук, Рузвельт отправил ей с посыльным письмо, в котором просил прибыть бывшую возлюбленную в Уорм-Спрингс.

Именно с этого письма начался второй этап их отношений, куда более скрытный, чем первый. О том, что между ними установилась связь, знал лишь самый доверенный круг президента. Однако у Франклина Рузвельта имелись основания полагать, что Элеонора каким-то образом разузнала об их отношениях. Во всяком случае, предположение имело весьма серьезные основания: вчера она очень подробно расспрашивала его о том, как он провел текущий день и почему не соизволил позвонить ни разу за целый день.

На одном лицемерии в любовных делах не уедешь, вот здесь и пригодился его немалый политический опыт. Закатив глаза, Рузвельту пришлось говорить о том, что целый день до предела он загружен работой, не было времени не то чтобы позвонить, сходить по малой нужде. А уж если Элеонора всерьез подозревает его в неверности, так лучше об этом поинтересоваться у морских пехотинцев, что возят его коляску.

Наигранная раздраженность сыграла свою роль, фыркнув, жена ушла в другую комнату, но Рузвельт был уверен, что временное затишье скоро перерастет в наступление на его доверенных лиц и она не успокоится до тех пор, пока не выжмет хотя бы крохи какой-то информации. В своих пехотинцах Франклин Рузвельт был уверен, – Элеонора натолкнется на холодную учтивость; кто может его подвести, так это горничная, что дежурила в тот час в Уорм-Спрингсе. Придется отправить барышню подальше от Вашингтона, например, в какую-нибудь арканзасскую дыру, где ее длинный язык местные жители будут воспринимать как болезненную фантазию и для семейных отношений даже самое гнусное злословие не будет иметь ровно никакого значения.

Впрочем, выбора у него не остается, ведь не рассказывать же Элеоноре о том, что весь предыдущий вечер он провел в обществе бывшей любовницы, держась с ней за руки. Как бы благополучно ни складывалась его судьба, Люси Мерсье оставалась единственной женщиной, которая понимала его всецело. Даже дочь он назвал именем своей возлюбленной.

– Джон, – обратился Рузвельт к пехотинцу, стоявшему позади каталки.

– Да, сэр, – охотно отозвался тот, сделав вперед шаг.

Крупный, с покатыми плечами и невероятно наивным взглядом, парень напоминал обиженного ребенка и неизменно вызывал доверие у всякого, кто его видел. В охране президента Джон Лоренс служил уже второй год и подчас бывал для президента не только сопровождающим, но и нянькой. А Рузвельт подобное обхождение ценить умел.

Родом Джон был из Техаса, где у его отца была огромная ферма. С началом боевых действий парень подал заявление об отправке на фронт добровольцем, но никак не мог предположить, что вместо свары с японцами он будет толкать каталку с президентом. По-своему подобную обязанность можно воспринимать даже ответственной и почетной, но только совестно было перед ровесниками, которые познали лиха в борьбе с неуемными японскими камикадзе.