Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения

— Какая обида! — с растерянной улыбкой пробормотал финансист, обернувшись к Анжелике, разглядывающей его, как картину в Русском музее. — Эту бутылку я привез из Марселя и целый год хранил, мечтая о том, как ко мне пожалует красивая стройная блондинка и я, как истинный джентльмен, угощу ее этим замечательным, десятилетней выдержки, лимонадом! Не догадался даже поставить ее в холодильник! Что делать?

Он спросил это так неподдельно искренне, что Анжелика не могла не ответить ему тем же.

— Наверное, вам следует в качестве компенсации пригласить меня в какой-нибудь ресторанчик, — произнесла она почти нежно, изящным прикосновением указательного пальца стряхивая выросший на кончике сигареты столбик серого пепла.

— Согласен! — с плохо сдерживаемым восторгом ответил Кирилл Валерьевич, похожий на школьника, впервые в жизни получившего пятерку. — Тогда, может быть, вы ответите мне на один маленький вопрос? Что вы делаете сегодня вечером?

Часиков этак в восемь, а?

— Как что? Иду с вами в ресторан, — улыбнулась Анжелика, поднимаясь с кресла. — Я живу на улице Садовой, дом номер пятьдесят один.

— Машину к подъезду и цветы я гарантирую! — вежливо поклонился хозяин кабинета и, галантно отступив в сторону, выпустил в коридор свою очаровательную гостью.

Их необычная беседа длилась всего-навсего каких-то десять минут.

В назначенный час возле подъезда на Садовой Анжелика села в серебристую «вольво». На заднем сиденье автомашины сидел приятно пахнущий дорогим одеколоном городской финансист в элегантном, с иголочки, костюме, из нагрудного кармана которого торчал аккуратный уголок белого платка. На коленях у господина Маркова лежал завернутый в фольгу огромный букет из пятнадцати длинных алых роз.

В этот вечер Анжелика в компании с Кириллом Валерьевичем до поздней ночи пила шампанское в доселе неизвестном ей шикарном ресторане, расположенном недалеко от Зеленогорска, чуть в стороне от оживленной трассы, ела шашлык из осетрины, много танцевала и болтала, болтала без умолку... Совершенно забыв, что дома есть мама, которая вот уже в десятый раз была вынуждена сообщать обеспокоенному Диме Нагайцеву, что Анжелика до сих пор не вернулась, с того самого времени, как надела черное бархатное платье и укатила в неизвестность на поджидавшей ее возле подъезда новенькой иномарке.

Мама уже давно привыкла к подобным выходкам своей взбалмошной дочки, а Дима, сидя в тесной однокомнатной квартирке и уже в который раз накручивая диск разбитого телефона, места себе не находил от волнения. С неприятным внутренним опустошением он вдруг осознал, что произошло именно то, чего он так сильно боялся с момента возникновения их близких отношений с Анжеликой. Скромный репортер Дима, в очередной раз выслушав сообщение Анжелиной мамы, что дочь еще не вернулась, уже был почти уверен — его любимая девушка отныне принадлежит другому мужчине. Более богатому, более солидному, который может дать ей то, чего она, в принципе, заслуживает. То, чего не может дать ей он, самый обычный влюбленный двадцатипятилетний парень. Оставив, наконец, в покое ни в чем не повинный телефонный аппарат, Нагайцев надел кроссовки, спустился на пустынный ночной проспект Маршала Жукова и купил в ближайшем ночном ларьке бутылку «Столичной». Вернувшись домой, он стал методично поглощать водку рюмка за рюмкой, пока сознание не обволокло убаюкивающим туманом и он не уснул прямо за кухонным столом в обнимку с продолжающим молчать телефоном.

Анжелика появилась в редакции в десять утра, тут же наткнувшись на нервно курящего в холле Диму. И — испугалась. Нет, не помятого, с темными, как у медведя панды, кругами вокруг покрасневших глаз Нагайцева. Она испугалась того, что за последние двенадцать часов так ни разу и не вспомнила о нем, начисто вырванная из этого реального мира галантным финансистом. Вечер и последующая за ним невероятная ночь в маленьком частном отеле на берегу Финского залива, словно водоворот, закрутили ее, стремительно унося вдаль от повседневных реалий, в которых не было места милому, тихому журналисту Диме. А ведь он наверняка оборвал вчера телефон, не давая заснуть маме, после чего всю ночь не смыкал глаз в ожидании ее звонка! Подумав об этом, Анжелика удивилась тому странному факту, что Димины проблемы, к которому она больше относилась как к ласковому, трущемуся возле ног котенку, чем к постоянному другу и любовнику, ее совершенно не волнуют. Главное состояло в том, что сегодня утром Анжелика, может быть впервые в жизни, почувствовала себя счастливой. Она, уставшая от постоянных сальных взглядов коллег и прохожих, от постоянных домогательств горячих кавказских джигитов, заполонивших собой весь Питер, от постоянной Диминой болтовни о семье, детях и планируемом им в квартире ремонте, наконец-то встретила серьезного, солидного человека, умеющего заставить женщину почувствовать себя действительно женщиной. У нее начиналась новая жизнь, в которой не было места доброму, скромному парню Диме Нагайцеву.