Андрей Поповский - Каратила – третий раунд

Гена, как радушный хозяин, сразу же после чисто формальной процедуры первого знакомства накрыл поляну, накормив новых соседей до отвала деликатесами из своей необъятной сумки. У него каким-то чудом при себе оказалась даже пластиковая литровая фляга с водкой, которую он, вместе с Витосом, приговорил еще до наступления полуночи. Егор от выпивки отказался, налегая больше на колбасу, сыр и свежие овощи. Признаться, он и на воле не часто ел продукты такого качества. Изрядно наевшись, он осоловел и уснул на соседней шконке, в то время как изрядно захмелевшие Витос с Геной до глубокой ночи вели длинные разговоры за жизнь. Гена, хоть и был предпринимателем, но относился к бизнесменам новой полубандитской формации и прекрасно ориентировался в хитросплетениях тюремных понятий и быта, и вообще был весьма подкованным по этой части. В его лице Витос нашел для себя интересного собеседника и благодарного слушателя.

Следующим утром Гену неожиданно выпустили на волю, чем тот, кстати, был совершенно не удивлен, так как был он по жизни отнюдь не сиротой и за него было кому похлопотать. Многочисленные друзья предпринимателя и его партнеры по пивному бизнесу активно нажимали и щедро смазывали все тайные пружины весьма избирательного механизма российского правосудия. На прощание расчувствовавшийся Гена подарил своим сокамерникам по одеялу и оставил им все свои продукты.

– Да на хрена они мне после тюрьмы дома нужны, – остановил он Егора, который было стал его искренне благодарить.

– Были бы бабки, а этого добра сейчас на любом рынке навалом, так что берите на память, для хороших пацанов не жалко…

Через полчаса, когда Гена с вещами уже покинул камеру, Витос с досадой сильно хлопнул себя ладонью по лбу:

– Во бляха-муха, как же я забыл- то!

– Чего забыл? – лениво глянул на него Егор, расслабленно лежавший на своей шконке.

– Да лоханулся я, как фраер дешевый, по всему было видно, что Генчика вот-вот должны будут выпустить, надо было заранее на волю маляву накатать, он бы ее занес кому надо. Как же я не допер-то, а? – Витос растроенно цыкнул выбитым зубом и покачал головой.

– Да и тебе бы можно было своей бабе весточку подать, что ты не бросил ее, а на киче паришься, глядишь бы, и она тебе сюда дачку закинула.

Упущенная возможность подать хоть какую-то весточку Лине расстроила Егора донельзя. Он ругал себя за то, что не дал ей своих координат, и теперь она не сможет ни позвонить, ни написать ему домой, чтобы узнать, что он уже давно выехал к ней в Москву. До этого Егор всегда звонил ей сам, и теперь его долгое молчание должно было ее напугать. Не получая от него долгое время никаких известий, она может даже подумать, что он ее бросил…

– Черт возьми, как же все неудачно складывается! – Егор в сердцах сильно ударил кулаком в стену, чтобы сильная физическая боль хоть на время заглушила его душевные терзания.

– Ладно, не парься, еще будет возможность цинкануть на волю, как там и что, – попытался успокоить его Витос.

Этим же вечером к ним в хату заселился десантник Степа, занявший шконку над шконкой Егора, а на следующий день к ним присоединился карманник Ганс, доведший число обитателей их камеры до полного комплекта.

– Слышь, Егор, а вот ты хоть и каратила и тренируешься тут постоянно, но я думаю, что тебе слабо будет выстоять против нашего десантуры.

Витос, который только что вчистую продулся в карты Гансу, искал для себя новых развлечений, а так как их список в камере был весьма ограничен, то он, предварительно пошептавшись все с тем же Гансом, решил устроить в хате нечто вроде гладиаторских состязаний.

Егор в это время, от нечего делать, зубрил английские слова по словарю, который ему разрешили оставить в сумке. В ответ на хитрую подначку Витоса он, мгновенно прокачав ситуацию, только усмехнулся.

– Ага.

– Нет, ты вот так не соскакивай с темы. Я так думаю, что хрен там какой каратист в махаче выстоит против советского десантника, – поддержал игру Витоса Ганс.

Легко скользнув через свободное пространство, разделяющее шконки, он подсел к Степе, который уже проснулся и теперь, сидя рядом с Егором, меланхолично жевал хлеб с салом.

– Как ты думаешь, ты сделаешь в спарринге Каратилу или нет?

Степан перестал жевать, застенчиво улыбнулся и, посмотрев сначала на свои громадные кулаки, а потом на Егора, который значительно уступал ему по габаритам, вздохнул:

– Зашибу ведь. Я у нас в части пацанов с одного удара в грудак на жопу сажал. Как говориться – пробивал фанеру и делал скворечник, а по голове я не бил вовсе, потому что вообще убить боялся.