Даниил Калинин - Выбор чести

– Товарищ сержант госбезопасности, покажите ваши документы!

– Да елки зеленые, что ж вы бдительные такие! Держи.

Боец внимательно ознакомился с удостоверением, кивнул и бросился к своим. Буквально через десять минут вся группа была в сборе.

Вперед вышел летеха, совсем еще юный парень:

– Лейтенант Фролов, командир сводной группы РККА.

– Сержант госбезопасности Мещеряков. Товарищи, буду краток. Для выполнения боевого задания мне нужны люди. Потому вашу группу я переподчиняю себе. Без возражений! (Лейтенант было дернулся вперед.)

У меня есть достаточное количество еды, медикаменты, а также необходимое оружие и боеприпасы. Так что все за мной, обедать будем.

– А откуда ты нарисовался, сержант? И что это за задание?

Вперед вышел танкист, тоже сержант. Крепкий и уверенный в себе парень. Судя по ранению и обожженной руке, повоевать уже успел и цену себе знает.

– Откуда я нарисовался, тебе знать не положено. А задача, товарищи, у нас одна. Бить врага везде, где мы его встретим. В этом заключается долг любого военнослужащего, правильно я говорю, товарищи?

Властно и в то же время проникновенно обвожу бойцов взглядом. Все без исключения красноармейцы кивают и нестройно отвечают: «да». Танкист смущенно отступает назад.

…Вырыв специальную ямку, на дне ее развожу небольшой костерок, на который мы сразу ставим варить пшенную кашу. В кашу добавляю вяленое мясо, на порезанный хлеб толстыми ломтями нарезаем сало. Все подарок деревенских. Навыки выживания в лесу, полученные в батальоне, не проходят даром, и мы обедаем без риска быть замеченными по дыму. Разве только по запаху – в воздухе разлился блаженный аромат костерка и мясного варева, на который голодным урчанием отозвались желудки бойцов.

Большинство красноармейцев нормально не ели со вчерашнего дня, так что горячий обед приходится как нельзя кстати. Самогон, правда, я пить запретил: в случае чего это практически единственное наше дезинфекционное средство и анестезия.

После еды обработка ран. Меняю бинты, выдавливаю гной, обеззараживаю разорванную осколками плоть.

Особое внимание привлекает танкист. Размотав марлю, я внимательно исследую его голову. Затем, прокалив на огне нож и щедро поливая водкой уже воспалившиеся ранки, аккуратно достаю мелкие осколки.

– Броней уделало?

– Так точно, товарищ сержант. Разбираетесь?

– В медицине или в танках?

– В танках.

– Немного. Видел, как немецкий экипаж посекло осколками после попадания в башню.

– А в каком танке?

– Да чешском, трофейном «тридцать пятом». У германских машин броня не такая хрупкая… А ты на чем воевал?

– Да у нас в 22-й тд одни Т-26 и были.

– Наводчик?

– Нет, механик-водитель.

– А остальной экипаж?

– Ай… погибли. Мы на окраине Бреста базировались. И куда смотрели… Военный городок оказался в пределах поражения немецкой гаубичной артиллерии. Расстреляли, как в тире. Командиры орут, мат, дети бегают – семьи комсостава здесь же ведь, с нами… Хоть и тревожно было, а семьи запретили эвакуировать: не наводите паники, у нас с Гитлером мир! Вот и домирились.

Тут танкист осекся. Ну конечно, я же представитель «особого ведомства», а за такие разговоры раньше могли бы и срок дать.

– Не тушуйся. Не сдам (улыбаюсь). Меня, кстати, Никитой зовут.

– Александр. Можно просто Саша.

Крепко жмем руки друг друга.

… – Ну вот, а эти твари, представляете, они ведь по домам комсостава тоже ударили! Нелюди! Но расчет в этом свой был: кто из командиров технику под огнем вывозит, а кто обезумевший от страха или горя бежит семью искать… Загорелся склад ГСМ, начали рваться боеприпасы… Взрывы, крики, огонь, плач, стоны… Помпеи.

Вот и моя «тэшка» под раздачу попала. Заряжающий с командиром насмерть, я даже не увидел, что случилось: удар, короткий вскрик и брызги крови сверху. А мне вот повезло…

У каждого бойца подобная история. Летуны ушли с уничтоженного аэродрома (слава богу, не моего), на котором практически все машины сожгли в первые минуты войны. Пытавшихся взлететь немецкие пилоты сбивали прямо на взлетной полосе, что в конечном итоге забило ее обломками и остовами сгоревших машин. Некоторое время спустя оставшиеся «ястребки» советские летчики просто не имели возможности поднять в воздух.

А вскоре после налета к аэродрому прорвались танки…

Связисты также попали под воздушный налет. Это были как раз те ребята, которых утром 22-го отправили восстанавливать связь. По описанию я понял, что атаковал их единственный «мессер», который решил погоняться за одинокой машиной. Как итог, из отделения уцелело всего трое бойцов, которые догадались не метаться по полю, а сразу залечь.