Даниил Калинин - Выбор чести

Оставшиеся двойки сработали не менее эффективно. В течение всего нескольких секунд батарея была обезглавлена, а основная сила прикрытия – пулеметные расчеты – была уничтожена. Большинство бойцов пехотного взвода попали под удар наших пулеметов безоружными. Практически сразу погибло не менее 5 человек, остальные залегли. Бросившиеся к пирамидам из самозарядок солдаты попали под трассы ждущих такого шага пулеметчиков.

Но многочисленные артиллеристы сумели соорганизоваться и оказать отпор. Конечно, их трехлинейки были также уложены в пирамиды, и, пока бойцы бросились их разбирать, по ним тут же ударили из всех стволов. Но одних только артиллеристов было втрое больше, чем нас. Кроме того, Вольф был вынужден вести огонь из ТТ (командир с ППД в руках не на передовой мог вызвать некоторое подозрение).

Конечно, это неравная схватка. Неравная не в нашу сторону: мы превосходим противника в умении вести ближний бой. Артиллеристы заняли стационарную позицию, мы же все время перемещаемся, прикрывая друг друга огнем, атакуем со всех сторон. В нашем распоряжении отличное автоматическое оружие против одних лишь «мосинок».

Но и наше подразделение несет потери. Пуля, она, известно, дура, и Леманн с Ланге получают по свинцовому подарочку. Вернер, дав очередь по укрывшимся у капониров красноармейцам, повернулся к ним спиной. Ну а чего бояться деморализованных и безоружных бойцов? Цену своей ошибки он осознал в тот момент, когда уцелевший красноармеец сзади перерубил ему шею ударом саперной лопатки.

Смельчака тут же срезал Келер. Но на него бросились еще несколько бойцов. Он перебил их с помощью пулеметчиков, но непозволительно зазевался и стал отличной мишенью. Какой-то меткий артиллерист успешно воспользовался своим шансом.

Из землянки открыли огонь связисты. В горячке боя про них забыли, и это могло бы иметь просто катастрофические последствия. Но бойцы из них получились так себе: был ранен в руку только Вольф. Он же и расправился с обидчиками, запрыгнув на крышу (все-таки не полноценный дзот) и уже оттуда закатив гранату в проем. «Эфка» рванула мгновенно: ее как всегда бросили с задержкой.

За каждого нашего враг нес четырехкратные потери. Однако кто-то из уцелевших командиров, осознав бесперспективность перестрелки, решил использовать последний шанс.

– В АТАКУ!!!

Если бы они бросились на нас сразу, то могли бы победить. Но их число сократилось уже больше чем наполовину, а поднявшихся было пехотинцев вновь положили Херман и Шульц.

Мы перебили их в упор из автоматов и самозарядок. Правда, один артиллерист сумел добежать до меня. Но, уклонившись от удара прикладом, я молниеносно выхватил финку из голенища и всадил ее в бок красноармейцу.

Не повезло Хартманну и Краузе. Ядро группы артиллеристов бросилось на них, как самых ближних. Погибли все красноармейцы, но Краузе получил выстрел в упор, а Хартманну разбили голову прикладом.

Еще пара минут потребовалась нам на то, чтобы добить залегших пехотинцев. Они, понимая бессмысленность сопротивления, подняли руки. Но это не остановило нас, хотя даже сквозь горячку боя я почувствовал себя палачом. Очень неприятное чувство… Будто извалялся в дерьме.

Однако на этом наши потери не закончились. Когда Херман и Шульц отправились делать «контроль» артиллеристам, тяжелораненый лейтенант сумел все же вскинуть наган и дважды нажать на спуск. И прежде чем его тело изрешетила пулеметная очередь, вторая пуля нашла голову Шульца…

Отделение практически перестало существовать. Вернер, Краузе, Шульц убиты. Леманн, Келер, Хартманн тяжело ранены, Келер доходит. Ланге ранен в правое плечо, и ценность его как бойца стремится к нулю. В строю остаемся только мы с капитаном, Херман и раненный в левую руку Вольф.

…И все это из-за одного молодого мудака, решившего, что раз мы элитные диверсанты, то сможем силами одного отделения справиться практически с целой ротой. Ну нельзя на войне недооценивать противника!

Остается только отдать последние почести павшему капитану, воспитавшему из своих артиллеристов истинных воинов, сражавшихся до конца…

За руль пришлось сесть Херману. Обер-лейтенант просто физически не мог вынести присутствие капитана, который казался ему живым укором своей глупости.

К слову говоря, в вермахте нередко молодые и грамотные офицеры командуют старшими по званию в силу своих выдающихся способностей.