Даниил Калинин - Выбор чести

– Еще осколочные! Огонь!

– Еще! Огонь!

Очереди осколочных снарядов прошивают беззащитные машины, уничтожая «опели» и водителей… Мощный взрыв! Отменно мощный… еще один!!! Видимо, в некоторых грузовиках везли боеприпасы, в том числе гранаты, снаряды к 37-мм пушке командирского «ганомага» и мины. Бахнуло душевно.

Пулеметные очереди бьют по стволу орудия, высекая искры из первоклассной стали; меня ощутимо трясет. Еще чуть-чуть, и очередная порция свинца нашпигует мое тело. Бронетранспортер-то уже в 120 метрах. Пора.

– Фугасными!

Водители «ганомагов» вынужденно ведут их «лбом» ко мне. Вообще-то они поступают правильно: пытаться уйти по дороге было бы еще более глупым вариантом, чем переть в лоб – подставив корму, они стали бы идеальными мишенями. Но сейчас, двигаясь ко мне фронтально, они до минимума упростили мне задачу наводки (дистанция-то пистолетная!).

– Огонь!

Три машины, три залпа. Между каждой по десять секунд наводки. Все те же поставленные на фугас выстрелы. Огонь по передним колесам.

Ныне отсутствующим.

– Сколько осталось?

– На 4 обоймы!

– Жак, разведи костер! Андре, осколочные!

Два залпа приходятся на наступающую в центре пехоту, еще один по левому флангу. Много в кого не попал, хотя один пулемет вместе с расчетом «потушил», ударив точно по вспышке. Наверняка были и еще какие потери. Теперь пехотинцы будут наступать аккуратнее.

Это даст нам крохотный, но шанс.

Жак, с очумевшей от моего приказа физиономией, сумел, однако, разжечь костер. У него имелась зажигалка, я это знал (на первом привале солдат закуривал).

– Срочно сухих поленьев!

Кажется, до моих ребят начинает доходить. Две толстые сухие палки, уже обгоревшие, аккуратно укладываются в огонь. Бью прикладом в прицел. Еще раз, еще… Все, хотя бы немного, но пушку я повредил.

Укладываю оставшиеся снаряды прямо на поленья, острием к зенитке. Ну, была не была! Немцы уже зашевелились, быстрее!

…И все-таки мы ушли. Это было запредельно, за гранью, но мы ушли. Тут уж и самый матерый атеист начнет креститься. Хотя на деле нам и нужно было пробежать всего метров 150, прежде чем начнется высокая трава. Всего 150 метров, а высокая трава так хорошо защищает от пулеметных очередей…

Но мы смогли.

Помог удачный выбор направления движения. Вообще-то единственный, но зато и не столь предсказуемый – в сторону, откуда мы сегодня ночью вышли. То есть – в немецкую сторону. Педантичные германцы все-таки мыслят шаблонно, но по логике вещей мы действительно должны были двигаться в сторону от них, а не к ним. И что было особенно удачно, моя идея с костром и снарядами сработала. Я отчетливо услышал взрыв позади, и даже вроде как крики боли…

Вот только идти нам пришлось в обратном направлении. В немецком. Пробравшись километров на пять в глубину лесополосы (двигаясь чуть ли не на корячках ради скрытности), я скомандовал привал. Усталость от спешного броска, недоедание, огромный выброс адреналина во время боя и, как следствие, полная опустошенность подкосили наши силы. Нужен был отдых. На часах я оставил Густава. Оружия у нас больше не было, во время бегства выбросили винтовки – ведь быстрее бежать. Все равно бы не отстрелялись… Но лучше бы я сам остался дежурить.

Проснулся я от крепкого пинка. Спросонья возмутившись таким обращением, я только набрал в легкие воздуха для разноса, но крик замер в груди. На меня смотрело дуло немецкого пистолета-пулемета, поверх которого нагло и ехидно скалился фриц.

Взяли нас безобразно легко. Часовой на секунду закрыл глаза, а открыв, увидел примерно ту же картину, что и я. Густав поведал мне историю своего преступления, мучительно краснея и не поднимая глаз. Я, конечно, мог и должен был ему вставить по первое число, но не хотелось радовать конвоиров своей грызней.

Да к тому же сам был виноват. Хорош командир, что первым уснул и поставил в дозор человека, не способного его нести.

Если вдумываться совсем уж глубоко, то все сложилось не так и плохо. По крайней мере, от себя мы сделали максимум. Даже если бы не подставились столь глупо, ну каковы были бы наши дальнейшие шансы в немецком тылу? Фрицы свое дело знают прекрасно. У них следом за ударными частями наступают полицейские батальоны. Они зачищают тыл от таких, как мы, – слабо организованных, малочисленных и плохо вооруженных групп солдат.

Полицейские батальоны усилены пулеметными бронеавтомобилями. Против серьезного противника эти машины не тянут, но перекрыть дороги, занять господствующие высотки и охотиться на деморализованных солдат способны очень эффективно.