Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Док»

— Мишенька, что это? У тебя неприятности?

— Я возвращаюсь в армию, Мариша…

— Почему? Что-то случилось?

Мишка обнял жену и проговорил ей в самое ухо:

— Случилось, родная… Случилось… У меня друзья погибли… Они меня на дембель провожали! Я всех их знал! И вдруг… Все, одним махом!.. Двадцать шесть пацанов и ротный!.. Понимаешь?!.

— Как?

— Вертолет… «Духи» вертолет сбили… За несколько минут до приземления… С-суки!

И тут Док сорвался…

Он саданул кулаком в кухонную дверь так, что та лопнула прямо посредине, а на пол посыпались филенки:

— Шакалы! Шакалы, бля!!! Я же их теперь за пацанов погибших зубами рвать буду, эту падаль!!!

Благо, что малышка Верочка в тот день опять была дома у Тадеуша, который считал ее своей родной внучкой, иначе этот грохот наверняка испугал бы малолетнюю девчушку, как напугал ее мать… Но… Марина была все же взрослой женщиной, которая умела справляться со своими страхами… Она обняла Мишку за широкие плечи и посмотрела в глаза:

— Но ведь ты всю жизнь мечтал быть врачом, Мишенька…

— Мечтал… Только… Тогда я еще войны не видел… А теперь я знаю, что это такое… Я там нужен, Мариша… Я в спецназе служил… И теперь, наверное, навсегда останусь спецназовцем… Знаешь… Есть у афганцев такая поговорка: «Старую собаку невозможно научить новым командам!»

— И что теперь будет?

— Поговорю с Тадеушем… Мы с ним несколько раз в Балашиху ездили… Там есть часть одна, мы ее бойцов тренировали… Я еще толком не понял, но знаю точно, что это часть какого-то спецназа…

— А дальше-то что?

— Напишу рапорт, пусть меня на сверхсрочную службу возьмут… И будет у тебя, Маринка, муж — армейский «сверчок»…

— И уговаривать тебя, я так понимаю, нет смысла?

— Мне надо в Афган вернуться, Марина… Не смогу я жить спокойно, если за пацанов не отомщу!..

— И это надолго?

— Пока война не закончится… А потом уж и в академию вернусь… Доучусь, как положено, и буду дипломированным хирургом… А сейчас… Пойми! Я просто не могу иначе!..

Маринка тогда только всхлипнула тихонько, но ответила без укора:

— Ну что ж, Миша… Значит, наверное, так и в самом деле надо… Иди… Служи… Учи других выживать… И обязательно выживи сам!.. А мы… Мы тебя будем ждать… Ждать и надеяться, что все пули пролетят мимо тебя, родной… Иди… — Она обняла его и прошептала: — Спасибо тебе, Господи, что подарил мне настоящего мужчину… Служи, родной, и помни, что у тебя есть дом и семья…

…Учитель Тадеуш, когда узнал Мишкино решение и причины, по которым оно было принято, молчал полдня… А потом, так же молча, одним жестом, позвал Мишу за собой, усадил в свою старенькую потрепанную «копейку» и в полной тишине отвез его в Балашиху…

…Каков был разговор у Тадеуша с командиром этой воинской части, для Мишки навсегда осталось загадкой, но… Через сорок минут ожидания в коридоре дверь командирского кабинета отворилась, и из нее вышел крепкий моложавый подполковник. Он внимательно, оценивающе посмотрел на Мишку и протянул ладонь для рукопожатия:

— Меня зовут подполковник Воловец… Я командир отряда… Рабочий позывной Батя…

— Сержант запаса Михаил Парубец, позывной — Док! — ответил Мишка…

— Уже не запаса… Уже сержант сверхсрочной службы… Добро пожаловать в семью, боец!.. Надеюсь, что ты не подведешь своего учителя…

— Не подведу, товарищ подполковник! Никогда!..

…Вот так 14 января 1986 года в отряде появился еще один боец — Док…

«…А дальше?» — спросит, конечно же, мой читатель…

Ну а что дальше?

Мишка волею судеб и жизненных перипетий попал в Отдельный отряд специального назначения…

Но и здесь он не изменил все же своему истинному призванию — призванию врача…

Рассказывать о том, какие тренировки пришлось пройти Мишке, я думаю, не стоит — об этом мною уже написано несколько книг…

Скажу только одно: весной 86-го сержант Парубец как полноправный боец был зачислен в состав разведдиверсионной группы капитана Князева, или попросту Шаха…

И пошли «служебные командировки»…

Не хочется повторяться, говорить о том, что уже написано в книгах «Железный прапор» и «Слон»… Скажу одно — Мишка был «незаметным», никогда не лез «поперед батьки в пекло», но всегда был настолько незаменимым бойцом, неотъемлемой частичкой этой боевой семьи, называвшейся РДГ, что теперь ее невозможно было представить без сержанта Парубца…