Александр Тамоников - Кровь за кровь

– Лысый!

Тот внезапно возник из-за угла.

Старший банды от неожиданности вздрогнул, сплюнул на брусчатку двора:

– Тьфу ты, черт бы тебя побрал! Отозваться не мог?

– А че отзываться, если рядом!

– Рядом… Что тут у нас?

– Да все спокойно, тихо, только промок я.

– Не растаешь, не сахарный!

– А у вас какие дела?

– Все ништяк! Что надо, нашли. Осталось с бабами разобраться – и сваливаем!

– Я бы тоже не прочь засадить хоть мамаше, хоть дочери.

– Оторвешься в городе. Мы все оторвемся в городе. С такими деньгами, что получим за Голубевых, все шлюхи Блачинска будут наши.

– Ага! Если Демьян не запретит светиться.

– Тогда трахнешь свою хозяйку, у которой хату снимаешь.

– Та никуда не денется, разнообразия хочется.

– Короче, Лысый! Кончай ненужный базар. Будь внимателен, где-то через полчаса-час сваливаем. Смотри тут, чтобы никто из обитателей поселка случайно возле усадьбы не оказался, а с расслабухой я тебе помогу, если что.

– Деньги бы взять…

– Возьмем! В этом не сомневайся. Ладно, пошел я, пора заканчивать спектакль.

Лысый смахнул с физиономии капли дождя:

– И че я не с вами?

– Каждому свое! Исчез!

Кожанов закрыл дверь, направившись в спальню. Реньков, вздохнув, вернулся на свой наблюдательный пост, в кусты у лавки, где он так неудачно схватился с охранником. А в доме началась кровавая оргия – заключительный этап преступной акции бандитов Демьяна против несчастной семьи Голубевых.

Кожан вошел в спальню, поставил кейс на столик, рядом с пакетом.

– Ну, что? – спросил Окунько.

– Все о’кей, Окунь! Не обманула нас Ирина Петровна. Что ничего в принципе не меняет. Давай кончай дочь, а я займусь мамашей. На все у нас с тобой не больше получаса.

Женщина вскричала:

– Что вы задумали? Мы же отдали вам все! И вы говорили, что не имеете приказа убивать нас.

Кожанов усмехнулся:

– Я обманул тебя, дурочка. А что мы задумали? Отвечу! Доставить вам, сучкам, удовольствие перед смертью.

– Беги, Галя! – закричала Ирина.

Кожанов ударом кулака лишил ее сознания, проговорив:

– Куда ж она убежит? – Повернулся к Окунько: —Ну, что застыл? Мокрощелка твоя.

Окунь, засопев, начал срывать с себя одежду. Галя попыталась вырваться, но бандит схватил ее за волосы и ударил лицом о комод. Затем, повернув на спину и раздвинув ноги, грубо вошел в девочку. Она закричала, но рот зажала рука в перчатке. От боли в глазах подростка потемнело. Вскоре она перестала сопротивляться. Тело отяжелело, боль притупилась, сознание затуманилось. Лишь часто билось сердце, и его удары молотом отдавались в висках.

Кожанов сбросил бесчувственное тело Голубевой на ковер, снял брюки, после чего, сорвав веревки вместе с комбинацией, навалился на ее спину, застонал от удовольствия…

Насилие продолжалось около двадцати минут. Первым с 14-летней девушки поднялся Окунько. Он был в крови. Сказал:

– Я кончил, Кожан, три раза, ништяк!

Кожан тоже поднялся:

– Хороша мамаша!.. Быстро в душ, смой кровь – и сюда. Как обмоешься, не забудь перчатки вновь надеть.

– Ага! Я быстро!

Кожанов, натянув брюки и надев туфли, осмотрел место преступления. Предприниматель свесился с кровати, под его головой образовалась приличная лужа крови. Его дочь, растерзанная, порванная, лежала, раздвинув ноги, у комода; грудь часто и высоко поднималась, глаза закрыты. Находилась в шоке. Тем лучше. Не поймет, как умрет. Ирина находилась в сознании. Избитая, она медленно ползла к окну. Кожанов усмехнулся: решила позвать помощь? Он преградил ей дорогу, присев на корточки и достав нож. Спросил:

– Куда это вы направились, Ирина Петровна?

Разбитым ртом женщина ответила:

– Сволочь, нелюдь, зверь! Тебе это так не пройдет. Подохнешь скоро, падаль.

– Вот ты как заговорила? И это вместо того, чтобы благодарить за удовольствие, доставленное тебе? Признайся, такой кайф ты с мужем не испытывала никогда.

– Тварь!

– Что ж, хватит базаров. Пожила красиво, достаточно. Не бойся, дурочка, всем когда-нибудь придется лечь в землю.

Вздохнув, Кожанов схватил женщину за свалявшиеся волосы, поднял голову и вонзил нож в горло несчастной. Отпустил рукоятку, поднялся:

– Вот и все, оттрахалась, сучка.

Вошел одетый Окунько. Кожанов кивнул на Галину:

– Кончай девчонку, пора уходить!

– Это мы быстро, это сейчас!

Бандит также достал нож и, не дрогнув, перерезал девочке горло. Встал:

– Готово, Кожан!

– Бери кейс, пакет и идем вниз.