Крис Райан - Дозорный

— Лучше не бывает! — прохрипел он. — Верх блаженства!

Алекс ждал, пока Миан переведет дыхание.

— В ячейке бомбистов я проработал примерно полтора года. Нас было пятеро — четверо мужчин и одна женщина. Считалось, что для установки бомб в общественных местах лучше использовать женщин.

— И ты все время докладывал обо всем в Лондон?

— Все время. С девяносто первого главным образом по электронной почте, используя компьютеры, которые приносили для ремонта. Оттаскивал очередную машину к себе в комнатушку в глубине мастерской, и никто ничего не замечал: я передавал информацию — имена и адреса добровольцев, регистрационные номера машин, возможные цели покушений, — а после чистил диск.

— Похоже, жалованье, которое платила разведка, ты отрабатывал.

— И еще как.

— Мне сказали, что у тебя сдали нервы.

Миан на миг закрыл глаза. На это обвинение не стоило и отвечать.

— Наша ячейка участвовала в убийстве констебля. Я доставил боевиков на место убийства, и я же увез их оттуда. Лондон знал, что должно произойти покушение, потому что я сообщил о нем за два дня, но покушение все-таки состоялось.

— Я слышал, что ты предупредил меньше чем за час.

— Херня. Часов было сорок восемь. Да хватило бы и одного. Нет, они намеренно допустили убийство, и вот тогда я понял: происходит нечто странное, — да нет, разреши мне выразиться иначе: нечто дурное. Меня направили в Северную Ирландию не для того, чтобы я поставлял разведывательную информацию. Для этого была другая причина.

— Какая?

— Я к ней уже подбираюсь. Имя Пройнсэ Диви тебе что-нибудь говорит?

— Нет.

— Пройнсэ Диви был добровольцем ИРА, но ничего серьезного ему не доверяли. Поговаривали, будто он приторговывает наркотиками. Так или этак, он, по-видимому, попытался сбыть наркоту не тем, кому следовало, каратели взяли его и здорово измордовали. Пройнсэ отчаянно нуждался в деньгах. Так что, когда с ним связались люди из ИОП, он оказался легкой добычей.

Алекс кивнул.

— Я ничего этого не знал, пока меня не вызвал Падрег Бирн. Где-то под Рождество девяносто пятого. Когда я появился у него дома, он сказал, что Пройнсэ напился, явился в контрразведку ИРА и покаялся в том, что стучит в ИОП. Теоретически ИРА всегда дает перебежчикам амнистию — признайся во всем, и тебя снимут с крючка, — однако на практике после допроса они получают две пули в затылок. В этом, нетипичном, случае контрразведчикам хватило ума спросить совета у Бирна, и тот запретил трогать Диви, сказав, что сам допросит его. Что он и сделал, а после заставил Пройнсэ снабжать ИОП дезинформацией.

А теперь вспомни: срок перемирия тогда подошел к концу. Республиканцы вот-вот должны были взорвать бомбу в башне Кэнери-Хорф, и Падрег Бирн — человек очень честолюбивый, стремившийся из Совета Армии в Исполнительный совет, — захотел устроить собственный эффектный спектакль. Он решил захватить двух агентов ИОП. Бирн рассказал мне об этом и выразил желание, чтобы этих людей убил я. Лично, на глазах у всех. Последнее испытание преданности, последнее подтверждение верности. Сделай это, сказал он, и ты войдешь в Совет Армии, гарантирую. Только докажи, что ты наш душой и телом. Я, разумеется, согласился — что мне еще оставалось? — и спросил о подробностях. Он в точности рассказал все, что должно было произойти.

На следующий день я допоздна задержался на работе, отправил с компьютера одного из клиентов шифрованный доклад в Лондон и молил Бога, чтобы людей из ИОП успели отозвать. Я просил отозвать и меня: если эти парни исчезнут всего за несколько дней до операции, это укажет прямиком на меня. Назавтра мне позвонил представитель компании «Интекс» и сказал, что производство программного обеспечения, которым я интересовался, прекращено. «Интекс» был, разумеется, «Пятеркой», а звонок означал, что мое сообщение получено и что я должен сидеть и не рыпаться.

— Постой-ка. Ты говоришь, «Пятерка» знала, что Рея Бледсо и Коннора Вина схватят, будут пытать и убьют, и ничего не предприняла?

— Да. Именно это я и говорю. Мы целой оравой приехали на ферму по другую сторону границы — контрразведка часто использовала ее для допросов и казней — жуткое, залитое кровью место, смердящее смертью. Мальчишки-добровольцы только что не писались от восторга — им же представлялась возможность увидеть, как пропускают через мясорубку двоих британских агентов. Часы шли, и я молился, как никогда не молился прежде, чтобы Лондон отозвал этих ребят. Никого, конечно, не отозвали, и Бледсо с Вином вечером перевезли через границу. Я взял с собой «браунинг», чтобы иметь хотя бы возможность убить их быстро, однако все обернулось так, что я не сумел сделать даже этого.