Грэм Грин - Тихий американец

Я уселся напротив Пайла и перечел письмо, которое пришло слишком поздно. На секунду я почувствовал радостное волнение: так бывает, когда проснешься, еще ничего не помня.

– Дурные вести? – спросил Пайл.

– Нет. – Я утешал себя, что все равно это ничего бы не изменило: оттяжка на год не идет в сравнение с брачным договором на всю жизнь.

– Вы еще не женаты? – спросил я.

– Нет. – Он покраснел: ему ничего не стоило краснеть. – Если говорить правду, я надеюсь получить отпуск. Тогда мы сможем пожениться дома. Так приличнее.

– Разве приличнее, когда это делают дома?

– Ну да, мне казалось… Мне очень трудно с вами разговаривать о таких вещах, Томас, вы ведь – страшный циник! Понимаете, дома, это куда уважительнее. Там папа и мама, – она сразу войдет в семью. Для Фуонг это важно из-за ее прошлого.

– Прошлого?

– Вы отлично понимаете, о чем я говорю. Мне не хотелось бы оставить ее там с клеймом…

– Вы собираетесь ее там оставить?

– Видимо, да. Моя мать – необыкновенная женщина, – она введет ее в общество, представит, понимаете?.. Вообще, поможет ей освоиться. И наладить дом к моему приезду.

Я не знал, жалеть мне Фуонг или нет, ей ведь так хотелось поглядеть на небоскребы и на статую Свободы, но она себе не представляла, чем ей за это придется платить: профессор и его супруга, дамские клубы… Может, ее обучат играть в канасту 44. Я вспомнил ту первую ночь в «Гран монд»: на ней было белое платье, ей было восемнадцать лет, и она так пленительно двигалась по залу; я вспомнил, какой она была еще месяц назад, когда торговалась в мясных лавках на бульваре де ла Сомм. Придутся ли ей по душе начищенные до блеска продовольственные магазинчики Новой Англии, где даже сельдерей обернут в целлофановую бумажку? Может, они ей и понравятся. Не знаю. Странно, но я вдруг сказал Пайлу то, что месяц назад мог сказать мне Пайл:

– Будьте с ней помягче, Пайл. Не насилуйте ее. Ее ведь нельзя обижать: она – не вы и не я.

– Не беспокойтесь, Томас.

– Она кажется такой маленькой, хрупкой и такой непохожей на наших женщин, но не вздумайте относиться к ней, как… к побрякушке.

– Удивительно, Томас, как все оборачивается! Я с дрожью ждал этого разговора. Боялся, что вы будете вести себя по-хамски.

– На Севере у меня было время подумать. Я там встретил женщину… Должно быть, и я вдруг понял то, что поняли вы тогда в публичном доме. Хорошо, что Фуонг ушла к вам. Рано или поздно я мог ее оставить кому-нибудь вроде Гренджера. Как сношенную юбку.

– И мы по-прежнему будем друзьями, Томас?

– Да, конечно. Но я не хочу видеть Фуонг. Ее и без того здесь слишком много. Я непременно найду другую квартиру… когда у меня будет время.

Он распрямил длинные ноги и встал.

– Я так рад, Томас. Прямо и сказать не могу, как я рад. Я уж вам говорил, но, ей-богу, мне было бы куда приятнее, если бы на вашем месте был другой.

– А я рад, что это именно вы, Пайл.

Разговор пошел совсем не так, как я ожидал. Где-то глубоко, под спудом злых мыслей, зрело настоящее решение. И хотя меня раздражала его простота, кто-то внутри, сравнив его идеализм, его незрелые взгляды, почерпнутые в трудах Йорка Гардинга, с моим цинизмом, вынес приговор в его пользу. Ну да, я был прав, если взять в расчет факты, но не было ли у него права быть молодым и ошибаться и не лучше ли было девушке провести свою жизнь с таким, как он?

Мы торопливо пожали друг другу руки, но какой-то неосознанный страх заставил меня проводить его до лестницы и крикнуть ему вдогонку (может, там, у нас в душе, в том судилище, где принимаются самые верные решения, заседает не только судья, но и пророк):

– Пайл, не слишком-то доверяйте Йорку Гардингу!

– Йорку? – Он в недоумении уставился на меня с нижней площадки.

– Мы старые колониальные народы, Пайл, но мы кое-чему научились: мы научились не играть с огнем. Ваша «третья сила» – это книжная выдумка, а генерал Тхе – всего лишь бандит, у которого несколько тысяч наемников. При чем тут национальная демократия?

Он смотрел на меня так, словно подглядывал в щель почтового ящика, чтобы узнать, кто стоит за дверью, и, быстро прикрыв ее, отгородиться от нежеланного посетителя. Пайл отвел глаза.

– Не понимаю, о чем вы говорите, Томас.

– О велосипедных бомбах. Шутка забавная, хотя кое-кто и остался без ног. Но, Пайл, нельзя доверять таким людям, как Тхе. Они не спасут Востока от коммунизма. Мы знаем им цену.

– Мы?

– Старые колониалисты.

– А я думал, что вы не желаете становиться на чью-либо сторону.