Олег Приходько - Вне закона

Семь из пятнадцати зрителей, клюнувших на название, откровенно спали. Двое в заднем ряду целовались. Пятеро смотрели на экран отсутствующим взглядом, никто из них не смеялся, и Евгений понял, что фильм — не комедия. Светлана сидела неподвижно, к концу сеанса стало ясно, что она пришла сюда отоспаться.

Финал фильма превзошел все ожидания. Персонаж (слово «телохранитель» здесь, очевидно, употреблялось в каком-то иносказательном смысле) откопал в куче мусора некий длинный предмет, напоминавший фаллос и микрофон одновременно, поставил его на треногу и направил на окно одной из квартир. Тут же за кадром послышался заплетающийся голос какого-то алкоголика, и надо было обладать очень богатым воображением, чтобы догадаться, что голос принадлежит давно усопшему генсеку Брежневу…

Зрители, шокированные халтурной продукцией украинского кинематографа, расходились молча.

«Лучше бы она пошла отсыпаться на трио бандуристов!» — с досадой подумал Евгений, выходя на улицу.

В течение следующего часа вслед за Киреевой ему пришлось зайти в кафе на Астрадамской, доехать троллейбусом до Бутырского вала, купить в гастрономе «Арктика» пачку чая себе и банку «чаппи» Шерифу, съездить на Савеловский вокзал, вместе с подопечной изучить железнодорожное расписание, минут двадцать посидеть на деревянном диванчике в зале ожидания, побывать на старом Миусском кладбище, трижды приблизиться к ней на расстояние вытянутой руки, когда она подходила к телефонам-автоматам и тщетно пыталась до кого-то дозвониться…

На третий раз по звуку номеронабирателя Евгений догадался, что звонит она к себе домой. Это многое проясняло: Киреева спешила вовсе не на просмотр «телохранителя по-киевски», а просто убежала из дома и слонялась по городу без какой бы то ни было цели, опасаясь возвращаться. Звонки ее были не иначе как наивной проверкой — если бы кто-то и организовал в ее квартире засаду, то едва ли стал бы снимать трубку.

Уставшая, безразличная ко всему, она добралась по Сущевке до «Рижской» и спустилась в метро.

В двенадцать часов дня Севостьянов вернулся домой. На этот раз его сопровождал Рэмбо — старый, проверенный рецидивист, которого после очередного налета едва удалось откупить у милиции.

Невозможно определить то состояние, в котором пребывал Севостьянов после загадочного убийства Чалого. Где-то он вычитал, что собака, нападая, защищает вовсе не хозяина, а себя — страх рождает агрессию. Правда, страха Севостьянов не чувствовал, он давно уже свыкся с мыслью, что если его когда-нибудь возьмут, то платить придется за все сполна, накрутят по полной и возврата уже не будет: слишком много народу полегло, слишком много крови пролито и пальчиков оставлено.

Нет, он не чистоплюй Язон, этот уйдет вчистую, сомнения нет. Подставить едва ли подставит, но вытаскивать из цугундера не потужится. А потому, положившись раз и навсегда только на себя, Севостьянов денег на подкуп не жалел.

Рэмбо был жесток. Рта понапрасну не раскрывал, любил работать в одиночку, но работал, не в пример Чалому, без ума. Тот в недавнем прошлом был спецназовцем, видел столько крови, что перестал отличать ее от воды из крана. С ним и посоветоваться было не грех. Ха, Чалый! Он всегда выходил сухим из воды, никогда и нигде не засвечивался. Под стать ему был разве что Барракуда. «Углы» были матерыми и злыми. Бывшие сотрудники спецслужб, невостребованные явно продешевившим на сей счет государством, были опытными и расчетливыми, но когда дело касалось их обидчиков, в злости «углам» не уступали.

Чалый превосходил Рэмбо во всем. Как он погиб, для всех оставалось загадкой.

Трезвея час от часу, Севостьянов силился разобраться в происшедшем. Того, что Язон пригласит Кирееву на деловую встречу с Дьяковым и Погорельским, ни предположить, ни объяснить он не мог. И это после подозрения, высказанного им на совете!.. После провала, который предстояло уладить на пикнике с китами, заплатив половину стоимости товара.

Вчера, увидев в доме Кирееву, Севостьянов почувствовал, как у него подкосились ноги. Что Язон хотел этим доказать? Кому? Севостьянову?.. Ты, мол, ее подозреваешь, а я за нее спокоен. Глупость. Или сам проверял?.. Севостьянов видел, как вслед за Светкиной «хондой» Барракуда покинул двор на пименовском «мерседесе». Но это было уже после того, как он послал Чалого… на смерть. Если бы знать, что все-таки там произошло, и кто его, такого опытного, уделал! Тогда бы удалось сориентироваться, подготовиться к удару, действовать, а не мотаться по квартире в бессильной злобе, будто раненый зверь.