Дэвид Моррелл - Рэмбо 3

Рассматривая его, Рэмбо понял, что ошибся, приняв поначалу за ту же самую модель, какую использовал год назад в Наме.

Собранный лук был длинной в сорок дюймов, на четыре дюйма меньше предыдущей модели, следовательно, его было удобней нести в бою. Колесики чуть крупнее, а поэтому механизм мощней. К тому же к рукояти крепился колчан с семью стрелами, расположенными параллельно тетиве. Наконец приделанная к рукояти приставка вместе с выступом, на который кладется стрела, позволяла брать стрелу на шесть дюймов короче обычной, что не сказывалось на силе и дальности ее полета.

Рэмбо быстро осмотрел содержимое второй сумки, обнаружив в ней достаточное количество складных стрел. Они были черного цвета — черное не отражает солнечных лучей. И сделаны из алюминия — дерево от жары деформируется. Ну, а оперение нейлоновое — нейлон долговечней перьев.

Но все-таки это не совсем такие стрелы, какими он стрелял во Вьетнаме. Новые было проще собирать. А те, которыми он стрелял во Вьетнаме, приходилось свинчивать, на что уходило драгоценное время. Через эти стрелы был продернут тросик, скреплявший воедино половинки каждой. Для того чтобы соединить древко, нужно лишь приставить одну половинку к другой по прямой линии. Благодаря натяжению тросика древко мгновенно превращалось в одно целое.

Под стрелами Рэмбо обнаружил пластмассовую коробку с мягкой подкладкой. В ней лежали наконечники, каждый с четырьмя острыми, как бритва, зазубринами (в дюйм шириной и в два с половиной длиной, такими же черными, как лук и стрелы), наконечники навинчивались на резьбу, нарезанную на головке стрелы. На наконечниках название: «Медноголовый потрошитель». [2] Так называли сторонников южан среди северян в период Гражданской войны между Севером и Югом в Америке. Если же он не захочет пользоваться этими наконечниками, можно прикрепить другие, лежавшие в той же самой обитой мягкой материей коробке — конусообразные с надписями «Разрыв» и «Слезоточивый газ».

Лук и стрелы изобрели тысячелетия назад. Рэмбо вдруг отчетливо вспомнил, как, погрузившись в медитации, натягивал древний лук дзэн в буддистском монастыре в Таиланде. И тот ужас, который пережил, пользуясь тем комбинированным луком, которым был вооружен во время последнего пребывания в аду Вьетнама.

Тренируясь собирать и разбирать эту усовершенствованную модель древнего и в то же время столь современного оружия, Рэмбо снова не мог сдержать улыбки.

— Да, Бриггс был прав, — сказал он, повернувшись к Мусе. — Это нечто новое и в то же время старое.

— Я все еще не понимать.

— Поймешь.

Муса был чем-то озабочен.

— В чем дело? — спросил Рэмбо.

Муса указал пальцем на джинсы Рэмбо и его хлопковую рубашку.

— Ты должен переодеваться. Туда, куда мы идем, одеваться не так, понимаешь?

Рэмбо согласился с Мусой. Но Мусу все еще что-то беспокоило.

— Что?

Муса показал на медальон Коу, висевший на шее у Рэмбо.

— Куда мы идем, все мусульман. Буддист не любят.

— Этот медальон имеет для меня особое значение.

— Мусульман не любит буддист.

Рэмбо напрягся. Он знал, что Муса прав. Солдат должен быть хамелеоном, должен принимать обычаи людей, к которым обратился за помощью. Но снять медальон Коу означает для него предать память о ней, признаться себе в том, что она мертва.

Но если не снять медальон, можно обречь на смерть себя.

Он нехотя подчинился. Вопреки собственной воле развязал шнурок, снял медальон с шеи и положил в карман. И сразу же почувствовал себя нагим.

— Хорошо, — кивнул Муса. — А теперь будем есть пища.

Лошадь, на которой сидел Рэмбо, была привычной к крутым горным дорогам. Он держал поводья в правой руке, левой сжимал веревку, за которую была привязана идущая сзади лошадь-носильщик. Впереди него ехал Муса и тоже вел на веревке груженную поклажей лошадь.

Оба мужчины были в традиционных афганских одеяниях, мешковатые штаны и длинные рубашки навыпуск, на Мусе — афганская шляпа, похожая на башню, которую насадили на его макушку, увенчанную клочком гладкой шерстяной материи. Рэмбо был простоволос. Муса обулся в сандалии. Рэмбо надел армейские ботинки. С одного боку на поясе у него висел нож, с другого — сумки с разобранным луком и стрелами. В притороченной к седлу муфте лежала винтовка.

Полный тревожных дум, Рэмбо тем не менее наслаждался прохладным и чистым горным воздухом. Его особый аромат и, конечно же, сам пейзаж оживили воспоминания детства, прошедшего в беспрестанных скитаниях всем лагерем по горам северной Аризоны.