Конрад Граф: Рэмбо под Южным Крестом

Сандерс поднялся и медленно побрел к себе. Ламбер сразу понял, что случилось, и спросил только:

— Он тебе сказал что-нибудь?

— Это было ритуальное убийство. — Сандерс подошел к окну и стал смотреть в ночь. — Ты знаешь, Ламбер, я никогда не мешал им резать друг друга. И своих людей просил не вмешиваться в племенные дела. Но они слишком зарвались, и я им этого не прощу.

— Ты говоришь о людях-крокодилах?

— Да, — кивнул Сандерс, не оборачиваясь. — Они далеко зашли, если начали нападать на представителей власти. Великий Ньямбе лишил их рассудка, а бешеных собак надо убивать, иначе они перекусают всех.

Утром капитан Сандерс отправил в Киншасу телеграмму, в которой, объяснив происшедшее, просил прислать к нему опытных охотников-следопытов, хорошо знающих джунгли. А уже на следующий день из министерства внутренних дел сообщили, что такой человек сержант Питер Гвари будет направлен в его распоряжение, как только представится возможность.

Сообщение, которое Ральф Пери получил по телетайпу из далекой Африки, повергло его в состояние прострации. Он долго не мог сообразить, о чем идет речь, и даже подумал поначалу, что в текст, предназначенный ему, странным образом вплелась информация какого-нибудь чиновника тропического заповедника. Он попросил подтвердить текст, и подтверждение управляющего алмазным синдикатом было получено. И тогда Ральф Пери заставил себя сосредоточиться и еще раз внимательно, без предубеждений и предрассудков, перечитал сообщение. Оно было кратким:

«Сообщаем, что ваш брат Джеймс Пери похищен крокодилами. Крокодилы требуют алмазы. Судьба Джеймса Пери зависит от каждой фазы луны. Просим срочно прислать опытного детектива.»

Когда Ральф Пери обратил наконец свое внимание на два главных глагола сообщения — «похищен» и «требуют», — ему стала понятна суть происшедшего. Осталось только снять флер с экзотического антуража. Он показал текст знакомому африканисту, и тот, не задумываясь, пояснил, что Джеймс Пери похищен тайным обществом людей-крокодилов, которые требуют за него от синдиката выкуп алмазами. Причем, вероятно, угрожают ритуальным убийством, если их требования не будут выполнены к той или иной фазе луны.

— Но брат говорил мне, что при синдикате существует «алмазная полиция», — вспомнил Ральф Пери. — Именно она следит за утечкой камней и путями их перемещения. Зачем им еще детектив?

— Я думаю, — высказал осторожное предположение африканист, там, где замешаны древние религиозные культы, местная полиция находится в крайне щекотливом положении.

— О каких культах вы говорите, если речь идет о самой банальной уголовщине! — возмущению Ральфа Пери не было предела.

— Там об этом думают иначе, — мягко возразил этнограф. — Это Африка. И когда они просят прислать им опытного детектива, то, конечно же, не имеют в виду полицейского комиссара, обезвредившего десяток-другой бруклинских банд. Им нужен человек, который, кроме всего прочего, прекрасно знал бы джунгли и мог выжить в них. И, естественно, пользовался бы вашим полным доверием — ведь речь идет о жизни вашего брата.

Ральф Пери откинул голову и болезненно поморщился. Но ведь нельзя испытывать судьбу, постоянно находясь на грани выживания! Когда Рэмбо доставил целым и невредимым его сына Тома, Ральф Пери дал себе слово сделать все, чтобы оградить этого человека от мук и страданий, уже достаточно выпавших на его долю. Он отвез Рэмбо на свое ранчо во Флориде и предоставил ему полную свободу, которая, по его мнению, помогла бы ему скорее забыть кошмарные дни, проведенные в Иране. И вот теперь он, Ральф Пери, должен был сам не только лишить Рэмбо этой свободы, но и просить его снова жертвовать собой, теперь уже ради своего брата. Ведь выбора у него не было, потому что не было другого человека, которому он мог бы полностью довериться, и в котором нуждался синдикат.

Ральф Пери поблагодарил африканиста и отпустил. Теперь предстояла встреча с Рэмбо, и он представления не имел, с чего ему следует начать разговор. Во всяком случае, с чего бы он ни начал, суть его останется неизменной. И Ральф Пери понял, что его смущает форма, в которую должна быть облечена его просьба. А может, предложение? Или — мольба? Ему очень не хотелось обидеть Рэмбо своей назойливостью и тем самым создать о себе ложное представление. Но ведь речь идет о его родном брате Джеймсе! Неужели для того, чтобы вызвать к нему сострадание, нужно лицемерить и изворачиваться? Вот этого-то Рэмбо как раз и не поймет. И не нужно с ним хитрить.