Борис Бабкин - Ожерелье смерти

— Как она выглядит?

— Высокая… — глянув на Катю, начал Корин. — С тебя примерно. Стройная. Знаешь, такая спортивная дама. На вид лет тридцать пять. Одета хорошо, со вкусом. То, что она азиатка, — точно.

— На каком языке они говорили?

— Черт их знает, — усмехнулся он. — Я в школе немецкий учил. Знаю несколько слов. По-моему, какой-то азиатский. Быстро так…

— Куда потом эта женщина делась? — снова перебила его Сажина.

— Не знаю, — виновато ответил мужчина. — Я как услышал про Гюнтера — давай бог ноги. А то, думаю, увидит меня этот бритый…

— Еще какие-нибудь имена или названия не слышал? — спросила женщина.

— Да нет вроде, — притормаживая перед светофором, ответил он. — Хотя подожди! — Что-то вспомнив, Корин прикусил нижнюю губу. — Да, точно! Памир несколько раз женщина называла.

— Тогда сделаем так, — решила Катя, — ты приставь к нему толковых парней. Пусть следят за каждым его шагом. — И с досадой воскликнула: — Ну почему ты не проследил за азиаткой?

Выплюнув окурок, Пузырь кивнул на Василису, укладывающую деньги в целлофановый мешок:

— На хрен машины для счета денег нужны? А то, падлы, по телику рекламой заколебали. Видишь, как считает? Раз — и квас!

Стоящий рядом с ним высокий сутулый мужчина в большой соломенной шляпе хмуро посмотрел на женщину:

— Машина все-таки надежнее.

— Слушай, ты! — шагнула к нему Василиса. — Ты думаешь, что говоришь?

— Не обижайся, красавица, — примирительно сказал рослый бородатый здоровяк. — Деньги точный счет любят. Особенно, — он улыбнулся, — такие.

— Подумаешь, — фыркнула Потина. — Деньги. Всего-то три лимона.

— Мы за эти три лимона три недели по рынкам таскаемся, — обиделся сутулый.

— «Каждому свое», — было написано на воротах Бухенвальда, — со смехом высказался Сулов. — Зато теперь у вас с должником забот никаких, — заверил он.

— Хорошо, коли так… — Мужчина в соломенной шляпе, не прощаясь, вышел.

— Если что, — рослый посмотрел на Пузыря, — я опять к вам нырну!

— Само собой, — усмехнулся тот. — Бабки готовь, и милости просим.

— Русак! — остановила рослого Василиса. — Ты Костю Черепа давно видел?

— Недели две назад, а что?

— Где он сейчас, не знаешь?

— Я его последний раз на Ярославском в кабаке видел, — немного подумав, ответил Русак. — Он с каким-то фраером сидел. Нанял, наверное, кто-то.

— Если увидишь, скажи, пусть к нам зайдет, — нетерпеливо сказала Потина.

— Неужели кто-то блатней вас нашелся? — засмеялся рослый. — И сами справиться не можете?

— С тобой-то махом управлюсь! — зло выпалила женщина. — Хочешь попробовать?

— Да я так, — испугался Русак. — Пошутил.

— Дергай отсюда, шутник, — угрожающе проворчал Сулов.

Рослый, что-то пробормотав, поспешно вышел.

— Зря ты на него наехала, — недовольно повернулся к Василисе Пузырь. — Он многих деляг знает, которым из конкурентов что-то вырвать надо.

— Да ну его на крен, — пренебрежительно отмахнулась она. — Надо будет, сами найдем. Да и к тому же сейчас главное — Лютый! Ты вот что, — переменила Потина тему, — к сестре Лютого пошли парней. Пусть протрясут ее еще разок.

— А на кой это нужно? — ухмыльнулся Пузырь. — Не знает она ни хрена. Лишний раз трясти — ментов можно на хвост посадить. Перепугается она и нырнет к легавым. Те нам пришить-то ничего не смогут, но заинтересуются: чего это Пузырь с Васькой сестру Лютого трясут?

— Никуда она не пойдет! — уверенно сказала Потина. — Если бы к мусорам нырнуть собиралась, то после первого раза пошла сразу бы. То, что она не в курсе дел брата, это и ежу понятно.

— Тогда зачем парней к ней посылать? — не понял Василий.

— Да затем, что если Лютый прорвется в Москву, с ней встретится. Узнает, что мы ее прижимали, сам к нам на разборы придет. Нам его и вылавливать не придется, — горячась, объяснила Василиса.

Пузырь, видимо, осмысливая услышанное, некоторое время молчал. Затем восторженно воскликнул:

— А ведь в натуре! Ох и умна же ты, Васька!

Войдя в комнату, Роман подмигнул вопросительно смотрящей на него сестре. Поставил на стол небольшой чемоданчик и закурил.

— Как дела-то? — не выдержала вышедшая из спальни Рита.

— Рублева взяли сразу, — довольно ответил он. — И по неплохой цене!

— А другие иконы? — спросила Эля.

— Да они никому не нужны, — выпуская дым, улыбнулся Журин. — Только четыре штуки ушли, которые из Тамбова привезли.

— Значит, обманули нас пензенские? — порывисто поднялась Эля. — Говорили, что старинные иконки.