Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

И Залимхан помнил. С этими мыслями уезжал он на задание в глубину России. Родина его обижена, залита кровью, разрушены города и села, тысячи людей убиты. Как все это можно простить? Прощать нельзя. Россию нужно наказать. И если для этого понадобится умереть — что ж, он готов! Его никто не принуждал ехать сюда, в незнакомую Степянку, откуда он может, конечно, и не вернуться. Но он согласился, он был горд тем, что ему поручили такое важное и ответственное дело — разведать, где живут семьи летчиков штурмового авиаполка, с тем чтобы потом с помощью боевиков уничтожить их…

…Залимхан со спокойной улыбкой на обветренных губах рассказывал женщине-администраторше, что груз у него в Придонске, там стоит большая машина КамАЗ, гнать ее сюда, за двести почти километров, они с приятелями-коммерсантами не стали, лучше съездить одному из них на разведку, узнать, что к чему и почем. У них есть и фрукты, кое-что из обуви и женской одежды, трикотаж. Можно потом привезти сюда и сахар, и муку, и макароны. У их фирмы давние, сложившиеся отношения с местными бизнесменами, они обмениваются товарами, помогают друг другу в сбыте продукции, налаживают, а точнее, восстанавливают порушенные политиками торговые, выгодные для обеих сторон связи…

Язык у Залимхана подвешен хорошо, он фантазировал на торговые темы легко.

— И все-таки так далеко вы заехали, из самого Ташкента!.. А скажите, Володя… — Администратор обращалась к нему совсем уже по-русски. — Вы, случайно, не через Чечню ехали?

— Нет, зачем?! Это крюк, и немалый. Да и война там.

— Да… война! — вздохнула женщина, и глаза ее сделались влажными. — А у меня муж там… воюет. Летчик.

Залимхана как током ударило: вот это везение! Рыба сама шла к нему в руки.

— На каком-нибудь транспортнике летает? — как можно нейтральнее спросил он. — Или начальство возит?

— Что вы, Юра — боевой летчик, у него штурмовик, «сухой». Они же всем полком отсюда, из Степянки, улетели. Грозный обстреливали из ракет… ой, что это я разболталась?! — Администраторша спохватилась, ее молодое лицо пошло пятнами, а круглые доверчивые глаза испуганно смотрели на гостя. Неуверенной рукой она зачем-то поправила кудряшки на голове, зябко повела плечами: и чего, в самом деле, разговорилась с незнакомым человеком?

Залимхан понял ее состояние, сказал просто:

— Да не волнуйтесь вы, простите, не знаю вашего имени-отчества? Тамара…

— Тамара Витальевна, — сказала женщина. — А фамилия моя — вот она, на табличке. Это для жалоб. — И она облегченно улыбнулась — ну, кажется, ничего страшного нет в том, что она проговорилась о муже: приезжий парень — из коммерсантов, наполовину русский, сам рассказывал, мама у него откуда-то из-под Тюмени.

На самодельной картонной табличке значилось: «Т. В. КРАСИЛЬНИКОВА, администратор».

«Красильников… капитан… командир эскадрильи…» — тут же пронеслось в голове Залимхана.

Да, это была удача!

— Вот я и говорю, Тамара Витальевна, мне нет никакого дела до Чечни, зачем мне туда заезжать? Мое дело — торговля. Знаете что, раз уж вы так приветливо меня встретили… — Он выхватил из сумки коробку шоколадных конфет. — Возьмите, пожалуйста, угощаю. И устройте мне хороший номер. Желательно камеру-одиночку. С видом куда-нибудь в поле. Люблю поспать по утрам, а здесь, с этой стороны, шумно — то и дело грузовики, разговаривают громко.

— С той стороны еще шумнее, Володя! — Тамара Витальевна теребила коробку, не зная, стоит ли ее брать. — Там окна на аэродром выходят. И когда у наших ребят полеты… тут, в гостинице, голосов не слышно. Но их сейчас нет, так что спать будете спокойно, номер я вам устрою угловой, одноместный.

Они любезно поговорили еще о всяких житейских мелочах, потом Залимхан получил ключ от комнаты и пошел на второй этаж, устраиваться и принять с дороги душ. Спросил уже с лестницы:

— А рынок в какой стороне, Тамара Витальевна? С утра завтра отправлюсь, посмотрю, чем тут торгуют, сориентироваться надо.

С утра он в самом деле отправился на рынок, побродил там между рядами, поспрашивал цены, посмотрел на торговцев. Торговали здесь в основном русские бабы из деревень, но были и явно заезжие — азербайджанцы, грузины. Ни с кем из них Залимхан разговаривать не стал, не было в том нужды. Потоптавшись на рынке около часа, он пошел по центральной улице городка, внимательно вглядываясь в лица встречных людей, снова рассчитывая на какую-нибудь удачу.

Повезло ему и в этот раз. В столовой, недалеко от гостиницы, он оказался за одним столом с рыхлым прапорщиком в «летчицкой» форме. Прапорщик потягивал из бокала пенистое пиво и добродушно поглядывал на Залимхана. Тот не преминул воспользоваться случаем, завел разговор: