Виталий Дёмочка - Бывший

Во время разговора в комнату вошла жена Андрея Лида и жестом стала звать их на ужин. Глядя на нее, Виталий сразу вспомнил свою Ириску. Интересно, как она там? И его вдруг такая тоска взяла, что он сразу захотел домой. Мгновенно решившись уехать, тем более, что здесь его ничего не держало, он сказал Тумаку:

— Сань, ты проплати там эту первую половину по договору. Когда, говоришь, будет готово все? Ну вот, а за две недели я деньги соберу. У меня сейчас все равно нет, надо домой ехать. Я тебе оттуда вышлю, добро? А как готово будет, половину партии отправишь мне туда, я Новый год все равно там останусь отмечать. Ну, созвонимся еще, я, наверное, завтра вечером улечу уже. Давай.

Он положил трубку в карман и они пошли ужинать. Лида прекрасно готовила, в отличие от его разбалованной Ириски, которая даже не знала, что такое стоять у плиты. Но душа Виталия все равно тянулась к той, своей любимой, мысли о которой не давали покоя. Теперь, когда делать будет нечего, он знал, что опять начнет сходить с ума. Но предчувствие того, что он скоро ее увидит и, возможно, даже поговорит, согревало.

— Надолго ты уезжаешь? — спросил Андрей.

— Не знаю, как получится, — ответил Виталий, — я машину у тебя тут оставлю. Есть стоянка поблизости?

Андрей аж поперхнулся едой и закашлялся.

— Какая стоянка? Здесь почти не знают, что это такое, — отвечала за него Лидия, — все машины под домами ночуют. И наша машина, и «Мерседес» соседский тоже рядом с нашей вон живет… Выгляни, посмотри.

— Да я видел, когда ставил. Расчувствованные вы тут все. Сюда бы наших бездельников, они махом тут шороху навели. Интересно, что бы вы все делали тогда?

— Не знаю, — откашлялся наконец Андрей, — наверное, колеса бы на ночь снимали или договаривались бы все соседи, кто на машинах, о дежурстве. А что делать? Стоянок все равно нет поблизости, да их и везде не хватает. Все так и ставят под окнами.

— Ну, ладно, тогда пусть стоит, — сказал Виталий, — у тебя справочник есть? Надо насчет билетов завтра позвонить с утра.

— Есть, — опять ответила за него Лида и встала, чтобы достать его.

Посмотрев на нее, Виталий снова увидел перед собой Ириску и, подумав о том, что уже скоро будет дома и «случайно» встретится с ней в каком-нибудь магазине, заулыбался своим мыслям.

Прилетев домой, первые несколько дней он провел со съемочной группой программы «Специальный корреспондент», которые уже давно ожидали его возвращения на «места боевых действий» и вылетели сразу вслед за ним. На его предложение самому снять то, что их интересует и послать им запись, чтобы им не летать, руководство программы промолчало с улыбкой. Видно было по ним, что они сомневались в хорошем качестве записи, которое оказалось важным даже для документалистов. И послали за тридевять земель съемочную группу из трех человек со всем оборудованием только для того, чтобы снять материал на три минуты из своей программы. Впрочем, это его не удивляло, в такие же командировки к нему уже прилетали команды немцев, англичан, японцев, и уже в московском аэропорту ему дозвонились из Америки, тоже сказали, что пришлют своего корреспондента, правда, на сей раз из одного журнала.

Чтобы смонтировать эти три минуты, снимали, естественно, три дня. И когда Виталий провожал их на самолет, он так и не понял, зачем они прилетали, все можно было снять и в Москве.

До приезда американца оставались еще сутки, и с замиранием сердца он поехал к Ирискиному дому. На звонок жены, не видящей его несколько месяцев, пока его не было, и также не видящей его, когда он приехал, опять по привычке ответил, что когда домой приедет, не знает. Если за кем-то и соскучился по-настоящему, так это за той, по кому так болела голова.

Ее машину он увидел еще издалека, когда подъезжал. Сердце застучало сильнее, но не так, как если бы он увидел ее саму. К тому же на этой машине мог ездить и ее муж, у нее еще в августе был день рождения, и родители могли подарить ей новую. Но такой информацией он не владел и поэтому, встав неподалеку, так как был на чужой и наглухо затонированной машине, стал ждать.

Шел уже третий год с той трагической разлуки, рана от которой болела в его душе с прежней силой. Сколько раз он уже пытался заглушить в себе чувства любви и боли, внушая себе, что она обычная и ничем не отличающаяся от других девчонка. К тому же разбалованная деньгами и от безделья уже наверняка завела себе другого любовника. Материл и проклинал ее каждый раз, когда друзья говорили ему, что видели ее с кем-то в ее машине, и, отнюдь, не с мужем. В глубине души понимая, что это еще ничего не значит, он накручивал себе такое, что она была самой последней шлюхой, недостойной даже его взгляда, не то что любви. Всеми способами пытался отогнать от себя все чувства, но как только заканчивалась накрученная самому себе злость на нее, они возвращались. Вспомнил, как переживал первый, после разлуки, день ее рождения. Он специально назначил на этот день одну из самых сложных съемок, чтобы все мысли были заняты другим. Но как назло все самые сложные и опасные съемки получались так быстро и легко, что съемочный день закончился намного раньше задуманного. И те несколько часов, которые нужны были его помощникам для перегонки отснятого материала в компьютер, чтобы он снова сел за работу, дались ему очень тяжело. В конце концов тогда он не выдержал и решил сдаться.