Ли Чайлд - Ценой собственной жизни

— Они похитили ракеты, — сказал Уэбстер.

— Какие еще ракеты?

Уэбстер объяснил все как смог. Декстер выслушал его. Не кивая. Не задавая никаких вопросов. У него на лице ничего не отразилось. Когда директор ФБР закончил, Декстер лишь попросил его подождать в комнате.

Военный «Белл» приземлился на мощенную гравием обочину в двухстах ярдах к югу от того места, где шоссе, ведущее в Йорк, сужалось перед тем, как устремиться прямо в горы. Пилот не стал глушить двигатель и пятерым пассажирам, выпрыгнувшим из кабины, пришлось быстро бежать, пригнувшись, спасаясь от мощного воздушного вихря. Дорога впереди была перегорожена машинами. Армейская техника, в беспорядке расставленная на асфальте. Одна машина медленно разворачивалась на узкой полосе, стиснутой с двух сторон скалами. Направившись к приземлившемуся вертолету, машина остановилась в пятидесяти ярдах от него. Генерал Джонсон шагнул вперед. Машина подъехала прямо к нему. Это был новый «Шевроле» защитно-зеленого цвета. На капоте и дверях нарисованные по шаблону буквы и символы. Из машины вышел офицер. Козырнув генералу, он обежал вокруг «Шевроле», открывая все двери. Пятеро человек втиснулись в салон, и машина, развернувшись, проехала двести ярдов на север к основной массе техники.

— Командный пункт находится в пути, сэр, — доложил офицер. — Он должен прибыть на место через сорок минут. Машины станции спутниковой связи подоспеют еще через час. Предлагаю подождать в машине. На улице весьма прохладно, сэр.

— От ракетной части никаких известий? — спросил Джонсон.

Офицер мрачно покачал головой.

— Никаких, сэр.

Уэбстеру пришлось прождать почти целый час. Наконец дверь небольшой белой комнаты со скрипом открылась. На пороге стоял сотрудник службы охраны.

— Пожалуйста, следуйте за мной.

Уэбстер поднялся с места. Охранник поднес к губам руку и что-то произнес в манжету. Уэбстер прошел следом за ним по пустынному коридору до лифта. Крохотная кабина двигалась очень медленно. Она опустилась на первый этаж. Уэбстер с охранником прошли по другому пустынному коридору и остановились перед белой дверью. Охранник постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь.

Президент сидел за письменным столом. Кресло было развернуто, и он сидел затылком к кабинету. Глядя через пуленепробиваемое стекло на вечерние сумерки, наползающие на сад. Декстер сидел в кресле. Уэбстеру никто не предложил сесть. Президент даже не обернулся. Услышав, как за охранником закрылась дверь, он начал говорить:

— Предположим, я судья. А вы — полицейский, пришедший ко мне за ордером на арест.

Уэбстер видел в толстом стекле отражение его лица, казавшееся бесформенным розовым пятном.

— Хорошо, сэр, предположим.

— Что у вас есть? — продолжал президент. — И чего нет? Вам даже не известно со всей определенностью, что Холли находится именно там. У вас есть на месте внедренный агент, однако он до сих пор не подтвердил это. Вы можете только строить догадки. Ну а ракеты? Военные потеряли радиосвязь. Может быть, это временное. Существуют десятки возможных объяснений этому. Ваш агент не упоминал ни о каких ракетах.

— Сэр, вероятно, у него возникли какие-то проблемы, — сказал Уэбстер. — И он получил приказ действовать крайне осторожно. Наш агент выходит на связь, когда у него появляется возможность. Он не может просто взять и скрыться в лесу, чтобы развернуть свой передатчик.

Президент кивнул. Розовое пятно на стекле сместилось сначала вверх, затем вниз. В этом движении было сочувствие.

— Мы все это понимаем, Гарланд. Поверьте. Но, учитывая масштабы происходящего, нам приходится предположить, что ваш человек не очень-то и старается что-либо сделать. В любом случае, никаких конкретных сведений у вас нет. Так что вы можете предложить нам только свои предположения.

Уэбстер развел руками. Заговорил, обращаясь к затылку президента:

— Сэр, все это очень серьезно. Боркен и его люди вооружаются, она захватили заложника, а теперь еще идут разговоры об отделении от Союза.

Президент кивнул.

— Неужели вы не понимаете, что главная проблема именно в этом? Если бы речь шла о трех безумцах, засевших в лесу с бомбой, мы бы уже давно приказали вам действовать. Однако это не так. События в Монтане могут привести к самому серьезному конституционному кризису с 1860 года.

— Значит, вы все-таки согласны со мной, — сказал Уэбстер. — К происходящему следует относиться серьезно.