Валерий Ильичев: Ставка на Зеро

До начала последней акции оставалось ещё много времени, и он решил просто пошататься в центре города. Сам не зная почему, Гонщик свернул в тихий переулок и вдруг увидел в глубине его маленькую, судя по всему, недавно восстановленную церквушку. Дверь была открыта, и его словно втянуло внутрь темное пространство.

Горели свечи, священник, ещё крепкий нестарый человек с красиво подстриженной бородой, читал молитву, слова которой смиренно повторяли прихожане. Было видно, что все эти люди, среди которых преобладали старики, постоянно приходят сюда в надежде получить прощение и хоть в малой степени заслужить царствие небесное после окончания земного пути.

Да и мне не мешало бы покаяться в своих грехах, — подумалось ему. Но он заколебался, не зная, как отнесется священник к откровениям о загубленных им жизнях.

Странно, но когда он участвовал в физическом устранении бандитов, то особенно и не переживал. А вот сейчас, когда мысленно проговорил свою исповедь, вся история их бригады уже не выглядела столь справедливой и мужественной. И почему-то особую вину он чувствовал за гибель офицеров, казненных ими за торговлю оружием. Физически ощутив невыносимость нахлынувших на него переживаний, он твердо решил дождаться окончания службы и поговорить со священником. Он, никогда не ходивший в церковь, не знал, как надо исповедоваться, и потому решил сказать священнику не все, что произошло с их бригадой, а лишь приоткрыть ту часть событий, за которую он ощущал наибольшую вину.

Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:

— Могу ли я поговорить со священником? Посоветоваться надо. — Старушка равнодушно пожала плечами.

— Батюшка после молитвы будет исповедовать постоянных своих прихожан. Если хочешь, то жди. А примет тебя или нет — это уж его дело.

Судя по всему, молитва подходила к концу, и Николай решил подождать. В нескольких шагах от него стояла молодая женщина с маленькой, лет четырех, девочкой. У матери был встревоженный, расстроенный вид. Ее глаза, опущенные вниз, смотрели в одну точку на темной каменной поверхности пола. И тут Николай поймал себя на мысли, что ему чрезвычайно нравится эта молодая женщина, из-под платка которой выглядывает прядь светлых волос, приятно контрастирующих с чернотой опечаленных глаз. Ее дочка, не понимающая, для чего её привели в это полутемное помещение, в нетерпении теребила мать за юбку, жалобно канючила:

— Ну пойдем, мама, пойдем отсюда. Я хочу гулять.

Мать одергивала её, шепотом уговаривая:

— Ну потерпи, дочуля. Потерпи. Надо папке помочь, очень надо. Потерпи.

Девочка ненадолго успокаивалась, но уже через минуту принималась за свое.

И тут, привлекая всеобщее внимание, в церковь не вошла, а вплыла дородная женщина в дорогой одежде и с золотыми кольцами на пухлых коротких пальцах холеных рук. По церкви, перебивая запах ладана, распространился аромат тонких духов. Следом за ней появился крепкий детина, который цепким взглядом осмотрел молящихся и, как показалось Николаю, чуть задержал подозрительный взгляд именно на нем. Этот парень даже не удосужился перекреститься. Телохранитель хренов, — почему-то сразу возненавидя и эту женщину, и этого громилу, подумал Гонщик.

Женщина трижды перекрестилась, делая каждый раз небольшие поклоны в сторону алтаря.

Заметив её появление, священник несколько ускорил чтение молитвы и, завершив её, направился навстречу знатной прихожанке. По неподдельной радости на его лице было понятно, что они давно знакомы. Вместе с женщиной священник скрылся за обитой железом дверью. Охранник подошел поближе и занял место таким образом, чтобы, когда женщина выйдет, оказаться возле неё и благополучно вывести из церкви.

Старуха служительница, собрав очередную порцию свечных огарков, бросила их в ведро с водой и подошла к женщине с ребенком:

— Эх, милая. Теперь тебе долго ждать. Что с ребенком мучиться? Шла бы лучше домой. В другой день придешь.

— Да не могу я идти домой. Ждать буду сколько надо, — женщина смиренно вздохнула и, переминаясь от усталости с ноги на ногу, приготовилась терпеливо ждать батюшку, который только и мог спасти её мужа от беды.

Жалость к этой прихожанке и злобная ненависть к некстати появившейся богатенькой даме, щедро жертвующей на нужды церкви, охватили Гонщика. Он в гневе вышел из церкви и замер: совсем рядом стоял новенький джип, неосторожно оставленный водителем-охранником без присмотра.