Стивен Хантер - Крутые парни

Бад кивнул, хотя он не совсем согласился с полковником. Лэймар был свихнувшимся зверем, но он отнюдь не глуп. У него дар руководить людьми, и он умело им пользовался.

— А ты, Бад, отдыхай. Выздоравливай, у тебя будет на это время. Я уже обо всем поговорил с Джен. Так что латай свои раны. Патрульным ты больше не будешь. Тебе несколько раз отказывали в чине лейтенанта; можешь считать, что он твой. Тебе будут полностью оплачивать ту работу, которую ты и так исполняешь, когда замещаешь командира отряда. Во всяком случае, так говорит капитан Джеймс. Со временем, Бад, ты станешь капитаном и получишь под командование отряд патрулей. А может быть, мы прикомандируем тебя к штабу, и ты будешь вести занятия по стрельбе. Тебе ведь это придется по душе, а, старина? У хорошего капитана будет прекрасная карьера.

Бад кротко улыбнулся, понимая, что никакие слова в данной ситуации неуместны.

В следующий раз его разбудила боль. Действие лекарств закончилось. Как же у него все болело! Он чувствовал себя так, словно его атаковал рой обезумевших пчел. Малейшее движение или поворот в постели — и пчелы снова принимались за работу.

Бада мучила страшная жажда. Джен налила стакан воды, и он жадно выпил его до дна. У него было ощущение, что сегодня уже другой день и давно наступила ночь.

— Как дела у Холли? — наконец спросил он.

— О, эта женщина все восприняла как надо. Она чувствует себя прекрасно. Ты знаешь, это такая девушка, которая вначале не слишком переживает такую потерю. Самые тяжелые дни у нее впереди. Я была у нее вчера вечером. Донна Джеймс, Салли Мак-Гинли и другие принесли ей поесть. Все было очень мило. Я думаю, что она в полном порядке. Она очень довольна, что все так переживают за нее и поддерживают в трудную минуту. Все сошлись в мнении, что очень хорошо, что у них не было детей. Она снова выйдет замуж. У нее вся жизнь впереди, ведь она так молода. Теду собираются посмертно дать медаль, одну из самых высоких. Говорят, что будут очень торжественные похороны.

— Как она... отнеслась к тебе?

— Ко мне? В чем дело, Бад? Что ты хочешь сказать?

— Из-за меня убили ее мужа, вот что я имею в виду. Я так плохо действовал в этой передряге, что у меня ощущение, будто это я сам застрелил беднягу Теда.

— Прекрати, Бад. Никто не говорил про тебя ничего подобного и даже про себя не думал, я точно это знаю. Вы просто попали в ловушку к этим злодеям, вот и все, что можно об этом сказать.

Но Бад так не думал. Интересно, на сколько процентов притупилась его бдительность от того, что он, будучи немного возбужден посторонними мыслями, мало думал о возможности попасть в ловушку Лэймара? Что он упустил из виду? Следы фургона, признаки непорядка на ферме, все те маленькие детали, те сигналы, которые обязательно должен подмечать полицейский, если хочет остаться в живых. Им надо было посмотреть, в каком месте они припрятали фургон Уилларда Джонса, и это должен был сделать он, Бад. Но куда там! Баду было не до этого, он в это время был занят мыслями о всяком дерьме, собственно говоря, он сам спустил штаны и подставил задницу, чтобы Лэймар выпорол его как следует. Он сам открыл дверь: здравствуйте, уважаемый мистер Пай! Входите, пожалуйста. Спасибо вам большое. И Лэймар сделал то, что должен был сделать Лэймар; достаточно было посмотреть в эти горящие глаза, прочитать ориентировки, где перечислялись его уголовные преступления и убийства, чтобы понять, что за фрукт этот Лэймар Пай.

В сознании Бада заклубился черный туман.

— Я хочу пойти на похороны, — проговорил он наконец. — Я должен сделать что-нибудь для Теда.

— Бад, они говорят...

— Я ХОЧУ БЫТЬ НА ПОХОРОНАХ! — проорал Бад тоном всевластного мужа, решения которого не подлежат обсуждению.

— Похороны будут завтра, — заметила Джен.

— Черт побери, позови сюда доктора! Сделай это, Джен.

— Бад!

— Я должен туда пойти. Это мой последний и единственный шанс поступить с ним по справедливости. Я все сказал.

Стоял сказочный солнечный апрельский день, над плоской и пыльной равниной Лотонского кладбища ветеранов величаво возвышались могучие дубы. Ветер шелестел листвой — океаном мерцающей зелени, волнуемой постоянным ветром, тем оклахомским ветром, который проникает во все щели и выдувает из них все до последней пылинки, — зеленеющей среди серых камней на могилах людей, умерших по велению чудовища, имя которому — долг. Далеко на северо-западе возвышалась гора Маунт-Скотт; собственно, это не гора, а просто холм, господствующая над местностью высота; древний, высушенный солнцем свинцово-каменный холм.