Джек Хиггинс - Игра для героев

Чье-то неожиданное прикосновение к руке вернуло меня к реальности. Я обернулся и увидел стоящего рядом Генри. Он слегка хмурился, так как дело было серьезное.

– Ты пойдешь, Оуэн? – спросил он.

В течение пяти с половиной лет я выполнял распоряжения этого человека, жил в постоянном страхе за свою жизнь, лгал, убивал, лишал людей жизни, пока, кажется, сам полностью не переродился. А после кровавого дела в Вогезских горах, после восьмидневного боя с отборными эсэсовскими войсками, из которого я вышел калекой на всю жизнь, я полагал, что те времена канули в вечность. И вот теперь сердце мое тяжело забилось и горло пересохло.

– Я кое-что хочу тебе сказать, Генри, – ответил я; мои руки слегка дрожали, когда я прикуривал сигарету. – Загораю я здесь порядочно, пытаюсь писать – не получается, хочу любить одну из прекрасных женщин, которых встречал в жизни, – тоже не удается. Есть у меня приятель, живущий неподалеку, у которого я беру столько шотландского виски довоенного изготовления, сколько душа пожелает, но я, кажется, потерял вкус к нему. Мне спалось лучше, когда мы были на марше во Франции, в самые мрачные дни сорок первого, чем спится теперь. Как ты думаешь, неужели все это имело какой-то смысл?

– Мой дорогой Оуэн, все просто. Тебе доставляла удовольствие каждая минута той жизни. Ходить по острию ножа между жизнью и смертью – твоя пища и питье, твоя суть. Работая со мной, ты за день проживал больше, деятельно и страстно, как и подобает мужчине, чем за всю жизнь, если бы только и делал, что сочинял плохие стихи да популярные романы. Вот почему ты теперь пойдешь выполнять задание на Сен-Пьер. Потому что тебе нужно идти. Потому что ты хочешь идти.

Вот тут он просчитался, зашел слишком далеко. Я отрицательно тряхнул головой.

– Черта с два я пойду, и ты ничего со мной не поделаешь, – сказал я, похлопав себя по глазной повязке. – По медицинским нормам не годен к дальнейшей службе. Ты даже устроил мне гражданскую пенсию. Посылай нашего американского друга. Это по его части.

Он достал из внутреннего кармана желтовато-коричневый конверт, вынул письмо и передал мне.

– Надеюсь, теперь тебе все станет ясно. Когда мы с ним обнаружили это дело, я не преминул подчеркнуть, что ты можешь отказаться от задания.

Письмо было отправлено из правительственной резиденции на Даунинг-стрит, написано от руки и подписано обычным образом. В нем сообщалось, что меня с настоящего времени возвращают в действующую армию и что я должен находиться в составе отделения "Д", в подчинении профессора Генри Брандона, в связи с операцией «Гранд-Пьер». Приятный штрих: «Гранд-Пьер» был мой войсковой позывной в бою в Вогезах. На письме стоял штамп с пометкой: «Вступает в силу немедленно».

Вот оно что...

Я сказал:

– Первое письмо, адресованное мне лично, из всех, что он посылал. Можно его взять себе?

Он забрал письмо из моей руки, сказал:

– Потом, Оуэн, когда вернешься.

Я кивнул и снова уселся на камень рядом с ним.

– Ладно, Генри, расскажи-ка мне все по порядку.

– По нашим данным, остров сильно укреплен, – сказал Генри. – Когда-то там находился гарнизон численностью около тысячи шестисот человек, но за последние два года он существенно сокращен. Взлетно-посадочная полоса коротковата, а после шести бомбардировок они забросили ее и вывели оттуда весь личный состав люфтваффе.

– А военно-морские силы?

– Они пытались их использовать некоторое время для обеспечения деятельности торпедных катеров, но из этого так ничего толком и не получилось. Мне не надо говорить тебе, насколько опасны там воды, и приливы имеют свои законы. Частенько бывает, что бухту невозможно использовать, так что и моряков тоже убрали, хотя время от времени их привлекают. Остались главным образом артиллеристы и саперы.

– Сколько всего?

– Мы полагаем, шестьсот. В основном старики и юнцы. Времена изменились с того славного похода через Францию в сороковом году.

– Сколько островитян?

– Их можно сосчитать по пальцам одной руки. Большинство населения предпочло эвакуироваться в Англию как раз перед оккупацией.

– Но ведь оставались человек шестьдесят, – сказал я. – Включая Сеньора и его дочь.

– Ах да, Анри де Бомарше. Он погиб, кажется. При обстреле с моря.

Я тупо уставился на него, ничего не понимая.

– Погиб? Анри де Бомарше? Какой обстрел с моря?

– В прошлом году. Мы пытались пробиться к бухте и обстреливали остров с удаления в три мили. Дочь его, очевидно, еще там, но почти всех вывезли оттуда полгода назад. Я даже толком не знаю, почему она не уехала с остальными.