Джек Хиггинс - Ночной рейс

На подходе к гавани судно сбавило скорость, и рев мотора стал затихать. У причала стояло несколько катеров для дальних плаваний, но на белом песке как пестрые листья лежали ярко раскрашенные каики, а рядом с ними сидели рыбаки, перебирая свои сети. Голые ребятишки носились по мелководью, играя в салочки.

Мэннинг словно попал в другой мир, и память вернула его в прошлое, в годы войны, когда он служил на подводной лодке в Эгейском море.

Зайдя в каюту, Гарри взял со стола два фотоаппарата в кожаных футлярах и перекинул их через плечо. Потом надел солнечные очки, подхватил холщовую дорожную сумку и поднялся на палубу.

«Щедрость изобилия» уже скользила вдоль деревянного причала. Двигатель заглох. Все вокруг, казалось, замерло в жарком мареве. Двое юнцов курили, опершись о поручень, трое стариков дремали на солнышке, и никто из них не шевельнулся, чтобы поймать трос, брошенный Сондерсом. Тот выругался и, перешагнув через поручень, обмотал трос вокруг столбика.

– Грязные ублюдки! – пробормотал он.

Когда Мэннинг уже стоял на причале рядом с Сондерсом, из рубки появился Сет.

– Мы побудем здесь часок-другой, капитан. Просто поглядим, что да как.

– Нет, – покачал головой тот. – Я свяжусь с тобой, Сет. Не беспокойся.

Он подождал, пока Сет, вздыхая, скрылся в рубке. Минуту спустя мотор снова ожил, Сондерс отвязал трос и вернулся на палубу.

Мэннинг проводил взглядом «Щедрость изобилия», выходившую из гавани, и поднял свою сумку. Старики, чуть подавшись вперед, рассматривали его с откровенным любопытством, юнцы перестали болтать. Гарри бодро прошествовал мимо них, его ботинки гулко стучали о деревянные доски. Свернул на набережную: маленький городок, казалось, замер, ожидая чего-то. Где-то недалеко впереди затянули песню. Ориентируясь на эти звуки, он вышел к бару, находившемуся на углу боковой улочки. Прямо в дверях, повернутое спинкой к стене, стояло кресло, в котором развалился подросток. Он тихонько напевал, нежно перебирая пальцами струны бузуки.

Юнец не двинулся с места, а Мэннинг, неузнаваемый в своих темных очках, какое-то время разглядывал его, а потом аккуратно перешагнул через вытянутые ноги и вошел в сумеречную прохладу бара. Трое мужчин пили, сидя за маленьким столиком.

За стойкой с мраморной доской стоял средних лет бармен. Его лицо цвета красного дерева испещряли морщины, но голубые глаза были полны жизненной энергии, а тонкие губы изгибались в приветливой улыбке. Когда Бог весть откуда взявшийся гость подошел к нему, небрежно бросил свою сумку на пол и положил фотоаппараты на стойку, все разговоры затихли.

– Выпить найдется? Что-нибудь холодное и побольше?

Хозяин усмехнулся, поставил на стойку стакан и насыпал туда кусочки льда.

– Журналист?

Мэннинг кивнул.

– Я, возможно, пробуду здесь денек-другой. Мне нужна комната. У вас что-нибудь есть?

– Конечно. Комната не роскошная, но кормят у нас отлично.

Юноша, играющий на бузуки, сердито рванул по струнам, и мужчины, которые сидели за столиком, рассмеялись. Один из них обратился к юнцу на греческом:

– Эй, Димитрий, как тебе нравится этот модник? А вдруг он отобьет у тебя всех девчонок? Похоже, пришел конец твоим ночным развлечениям на берегу.

– Заткнись! – злобно отозвался парень.

Это были обыкновенные грубоватые моряки – таких можно встретить сколько угодно в любом порту. Люди такого типа привыкли много вкалывать и не сразу принимают чужаков. Гарри обернулся, снял свои темные очки и спокойно взглянул на них. Улыбки поугасли, и мужчины, сдвинув головы, стали тихо перешептываться.

Когда чужак опять занялся своим ромом, один из них громко произнес по-гречески:

– Значит, ты, Димитрий, просто хвастун. Трепач в модной одежке.

Мальчишка вскочил и, немного поколебавшись, двинулся к бару. Он нарочно толкнул франта под локоть, когда тот подносил стакан ко рту.

Ром выплеснулся на стойку, Мэннинг снова снял очки и повернулся лицом к задире:

– А теперь заплати за вторую порцию.

– Сам заплатишь, – отрезал мальчишка.

Гарри ударил его по лицу, и тот отлетел к стене.

– Я не намерен просить дважды.

Правая рука мальчишки двинулась к боковому карману брюк. И когда он рванулся вперед, шестидюймовое лезвие, острое как бритва, казалось, само выскочило из стиснутых в кулак пальцев. Мэннинг отскочил в сторону, схватил мальчишку за запястье, вывернул руку и, заведя за спину, рванул вверх. Димитрий вскрикнул и выронил нож. Не теряя ни секунды, противник толкнул парня прямо на стол, разметав трех посетителей и их стаканы.