Сергей Бакшеев - Невеста Аллаха

– Я думаю, она все еще с тем парнем.

– Ты узнал, где он живет?

– Да.

– Он из органов?

– Нет. Обычный придурок.

– Откуда знаешь?

– Информация надежная. Наш источник из милицейского управления донес.

– Тот самый?

– Да, – Аслан улыбнулся. – Это была моя идея с его вербовкой.

– Покажи адрес на карте.

Аслан развернул карту Москвы:

– Вот здесь он живет, на Волгоградском проспекте. Я бы уже съездил туда, но ты сама сказала, до встречи с тобой ничего не предпринимать.

Фатима заколебалась, но потом решительно заявила:

– Нет. Ночью высовываться не будем. Рискованно. Поедем к нему утром, когда все пойдут на работу. – Она отодвинула штору, выглянула в темное окно. – Я все еще надеюсь, что девочка нажмет кнопку. Айза так хотела умереть.

Аслан расплылся в сальной улыбке:

– Я старался.

Фатима смерила его презрительным взглядом, но промолчала. Она поискала пульт и включила небольшой телевизор:

– Будем слушать новости. Посмотришь мою работу, может, и Айза о себе заявит.

– А если она не сделает этого?

– У русских есть пословица: «нет худа без добра». Завтра первое сентября, начало учебного года. Мы найдем ее утром и направим к школе. Я увеличу дозу, и она сделает то, что нужно.

– Тянет тебя в школу, учителька?

– А почему бы и нет? – Фатима понизила голос: – Насчет школы я давно кому надо сказала. А если завтра и мы тоже…

– Школа, девочки с бантиками, – улыбнулся Аслан. – Это будет покруче, чем в метро.

«Достали! Достали! Достали!» Подполковник милиции Свиридов с остервенением сжимал кулаки и мысленно громил мебель в кабинете. Ему хотелось перевернуть стол, разбить шкаф, пинать стулья и папки с бумагами. Он порывался выхватить пистолет, разрядить в железную дверцу сейфа и швырнуть в голову первому вошедшему. Ему хотелось кричать от ярости и выть от беспомощности. А еще он со страхом мечтал разбежаться и выброситься в окно. С выбитой рамой и звоном стекла. И долго падать, расправив руки, в шлейфе блестящих осколков.

Вся гамма диких чувств отражалась на измученном лице Свиридова. Но тело оставалось неподвижным.

Сегодня чеченцы опять напомнили о старом грехе.

Звонил Аслан, тот самый юркий подлец, который четыре года назад подробно снял все на видеокамеру. Он дал задание и обещал перезвонить. До последней секунды казалось, что звонка не будет. Чеченец пропадет, исчезнет, сгинет, и все забудут о давней слабости нормального милиционера Геннадия Свиридова.

Но звонок последовал. Подполковник промямлил информацию о владельце автомобиля ВАЗ-2106, вытер дрожащей рукой жаркую испарину. Внутри клокотала ярость, но внешне это выражалось лишь в мучительных гримасах, шевелении губ, сжатых кулаках и обломках карандаша на столе.

В соседних кабинетах работали коллеги, лишние вопросы подполковнику были не нужны. Он боялся их и боялся Аслана.

Геннадий Свиридов судорожно дернул ящик стола. Пластиковый короб грохнулся на пол, папки и блокноты перемешались. Рука безошибочно вырвала из вороха бумаг небольшой бордовый ежедневник. За обложку была засунута черно-белая фотография. Подполковник бережно разгладил ее на столе.

Два молоденьких лейтенанта милиции, в залихватски сдвинутых фуражках, беспечно лыбились в объектив фотоаппарата. Пашка Боровков и Генка Свиридов. Два счастливых закадычных друга в день получения долгожданных лейтенантских погон.

Тело подполковника задрожало, ладонь размазала слезы по колючим щекам. И дрожь, и слезы стали теперь частыми гостями обрюзгшего сорокалетнего мужчины с редкими жирными волосами.

Через двадцать минут Геннадий Свиридов покинул рабочий кабинет. Он медленно ехал домой на темно-синем «фольксвагене», когда неожиданно справа его обогнала желтая «мазда» и резко затормозила перед светофором. Нога вдавила тормоз, тело качнулось на руль, автомобиль милиционера чуть не тюкнулся в бампер «мазды».

Свиридов выскочил и заорал на наглого водителя. Накопившиеся эмоции вырывались протуберанцами злости, слюна брызгала на тонированное стекло, кулак стучал по крыше.

Стекло плавно вползло в дверцу.

– Пошел бы ты, дядя… – хамски огрызнулся молодой небритый кавказец.

Из-за его плеча криво ухмылялся другой такой же.

– Да я тебя, сосунок, упеку знаешь куда? – раскипятился Свиридов. Рука шарила по гражданской одежде в поисках милицейского удостоверения. Наглое лицо кавказца олицетворяло все зло в жизни Свиридова.