Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1

Подобравшись ближе, стараясь не делать резких движений — чтобы тебя не заметили, все движения должны быть медленными и плавными, как будто ты плывешь под водой — доктор Факих взял бинокль, лежащий рядом со снайпером, осторожно, стараясь не сделать ни единого лишнего движения прильнул к нему и увидел… увидел остановившийся на обочине бронированный патрульный автомобиль Голан, и рядом с ним троих ЦАХАЛовцев, израильтян… Похоже, ни один из них даже не дежурил за пулеметом… хотя сейчас пулеметы делают дистанционно управляемыми может быть стрелок скрывается в салоне. А остальные трое… один отошел и мочился в канаву, еще двое — пили какие-то прохладительные напитки разговаривали и смеялись. Это были типичные израильтяне — призывники — молодые, один даже в очках, какие-то нескладные, голенастые, в своих смешных шлемах с надетой поверх маскировочной шапкой, делающей их похожими на гномов. Они просто ехали по его земле… по земле Палестины, и остановились отлить, и попить прохладительных напитков, чтобы освежиться. А он, лев Ислама — ничего не может с этим сделать, с этими пацанами — призывниками.

Жгучая ненависть накатила волной, сделалось трудно дышать, как тогда… когда его, его мать и двоих сестер выгнали из дома… даже не дали взять с собой вещи… а рядом стояли бронетранспортеры… и жиды, и этот огромный, бронированный, выше их дома бульдозер, который через минуту пошел вперед, и своей лопатой стер с лица земли дом, где он родился и вырос… превратил его в груду обломков, а его мать смотрела на это и молча плакала от бессилия. Некому их было защитить, потому что отец погиб под израильской бомбежкой, а брат, его старший брат, который так редко бывал дома, и который привез ему игрушечный, совсем как настоящий автомат и бордовый берет — он погиб в подлой засаде, устроенной на него бойцами спецподразделения Дюведиан. Наклонился к остановившейся машине, из которой окликнули его такие же арабы… и получил две пули в лицо. Тогда то доктор Факих и дал себе клятву мести. Он был одним из них, одним из Джибаль Аль-Никба, поколения катастрофы, которое родилось и выросло в лагерях беженцев, или на чуждой, оккупированной земле, которое знало, что все чтобы они не создали — может быть в любой момент разрушено израильскими бомбами и бульдозерами. И потому они не ценили ничего и никого, не строили себе домов и не приобретали имущества и жили одним днем и молили Аллаха, чтобы он дал им убить как можно больше израильтян, проклятых жидов, прежде чем он смилостивится над ними и даст им шахаду. [72] Если про кого то говорят, что Аллах дал ему шахаду — то это значит, что человек стал шахидом, погиб от руки неверного в бою или при совершении террористического акта. Если человек подорвал себя на улице, в толпе людей — значит и он принял шахаду. Трое таких как раз были в прицеле его снайпера, и достаточно отдать приказ… и кровь этих неразумных пацанов — оккупантов оросит и без того обильно политые кровью камни Газы… но нельзя. Аллах свидетель, они должны сегодня принести ему куда большую жертву, и поэтому эти беспечные пацаны должны остаться в живых.

— Могу поразить цель — доложил снайпер

— Не делай этого, брат… — попросил, а не приказал Факих — мы сегодня сделаем куда больше на пути джихада, если оставим этих жидов в живых. Карающая рука Аллаха еще настигнет их, иншалла…

— Иншалла, ваше слово закон для меня, амер. [73] Амер — начальник командир.

— Стреляй, только если они увидят машины, или пойдут сюда с оружием, видя нас…

Оставив бинокль, доктор Факих пополз обратно вниз.

Взлетели нормально, хотя перегруженный сверх всякого предела Боинг едва оторвался от полосы. На высоту они так и не ушли заняли коридор над Средиземным море полторы тысячи метров и так и тащились, полагаясь не то что на диспетчеров, да показания приборов а на свой богатый опыт. Лететь здесь столько, что проще автобус пустить да вот беда — дотошный обыск и зона безопасности с огромной, высокой стеной делала путь на автобусе и дольше, и даже дороже, чем на самолете.

— Подходим — сказал Абдул

— Свяжись с диспетчером.

Сам капитан Азиз привычным движением штурвала вывел самолет в зону ожидания над морем. Здесь было довольно оживленное воздушное движение — но основные маршруты проходили на намного большей высоте, а на полутора тысячах все было спокойно.

— Капитан, нас вызывает ноль-девяносто один.

— Переключай…

Не дожидаясь, капитан сам переключил тумблер и в наушниках раздался добродушный голос Аарона, грубый и хриплый