Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1

Китай был вещью в себе, шкатулкой, запертой на миллиард замков. Китай бездействовал — и от того пугал еще больше. Проблемы в экономике Китая заставляли год от года все громче говорить, что Тигр выдохся и дышит на ладан — но когда все росли, Китай рос еще быстрее, когда все падали — Китай тоже рос, просто медленнее год от года. Экономическая мощь Китая не соответствовала его провозглашаемому миролюбию, а некоторые движения его военной машины заставляли настороженно смотреть на Восток аналитиков всего мира.

Вопреки ожиданиям, Китай не стал усиленно строить авианосный флот. Варяг, купленный в свое время у Украины и переименованный в Ши Лан наконец то вошел в строй, но на нем была размещена авиагруппа на спешно купленных русских палубных истребителях — с палубным вариантом J10 были большие проблемы, а J15, почти полностью передранный с Су-33 предлагался только на экспорт, сами китайцы летать на нем опасались. Неспешно строился второй авианосец, и на стапелях заложили третий — но суд по данным космической разведки заложили больше для того, чтобы обозначить начало строительства, строили же в час по чайной ложке. Зато Китай большие средства вкладывал в свои ВВС, причем основной упор делая не на J10, а на копии самолетов Сухого — J11 и J15 — самолеты завоевания превосходства в воздухе. Еще большую тревогу вызывало развитие китайской транспортной авиации. Еще в нулевых годах китайские десантники могли рассчитывать только на местные копии древнего Ан-12. Сейчас Китай закупил пятьдесят легких бразильских транспортников Embraer-392, успел закупить двадцать А400М из Европы, пока европейцы не обеспокоились, и не наложили на это дело запрет, а так же успел выкатить собственный транспортник, сильно похожий на Ан-70 и на А400М одновременно. Сколько таких машин уже было построено — сказать не мог никто но явно не меньше двадцати. В сочетании с уже имеющимися самолетами, в том числе российскими Ил-76 это заставляло серьезно беспокоиться.

Но еще большее беспокойство вызывало то, что Китай, несмотря на свое экономическое развитие, преобразившее страну за последние тридцать лет не только не отказывался от коммунистической доктрины — но наоборот стал подчеркивать в последнее время, что является последним в мире крупным коммунистическим государством на планете. Для разваливающегося третьего мира, испробовавшего все прелести свободного рынка, капитализма и демократии коммунистическая доктрина могла оказаться опасно привлекательной, особенно здесь, в Средней Азии, где население все еще помнит, как хорошо жилось в Советском союзе и сравнивает с тем, что творится теперь. Вот потому и были на территории Кыргызстана две эти базы, как два землемерных колышка, сообщающих всем желающим, что территория уже застолблена.

Перегонять огромный вертолет приходилось длинным, кружным и малопонятным путем. Сначала, из Ростова-на-Дону, где их вертолет год назад прошел заводскую модернизацию до уровня «382», и где базировались вертолеты и самолеты действующие в южных и юго-восточных регионах Украины, им приказали лететь на Москву. Посадили в Жуковском, там они простояли целых три дня без дела, и пока летно-технический персонал, пользуясь случаем еще раз проверил все узлы и детали вертолета, пока экипаж наслаждался трехдневными каникулами в столице своей Родины.

Столица приняла авиаторов хмуро, холодным ветром и дождем. Огромный мегаполис многое видевший и многое переживший, был теперь совсем не для таких как они — море машин большей частью стоящих в пробках, а не едущих, набитое до предела метро, стеклянные пики зданий, словно осколки стекла вошедшее в тело старого города. Полковник помнил еще старую Москву, довелось погулять, когда на переподготовку после Афгана направляли. Этот город тогда тоже был нерусским — но нерусским был только город, а люди были русскими. Сейчас русского здесь не осталось почти ничего — ни зданий, ни двориков, которые воспел в своих песнях Окуджава, ни автомобилей, ни — самое главное — людей. Кавказ, сплошной Кавказ, темные, горбоносые лица на улицах, может быть их было и не большинство — но они бросались в глаза. Вели себя на удивление тихо — возможно потому, что на улицах было много полиции, [108] Милицию все же переименовали в полицию. почти на каждом углу.

Вечером, его вызвали в Министерство обороны, где представили какому-то штатскому — в руководстве министерства все больше было штатских, причем штатских характерных, среднего роста, молчаливых, и с царапающим взглядом глаз, по которым нельзя прочитать что человек думает. Такой же стоял сейчас перед ним — господи, такого даже при Сталине не было, чтобы армией командовала госбезопасность. Ничего не объясняя штатский представил ему еще одного штатского, только явно военного, с ранней проседью в волосах и жестким, словно вырубленным топором лицом, да расписаться в приказе, из которого следует, что он сам, полковник Бажаев, и весь его экипаж, вместе с вертолетом, поступает в распоряжение некоего полковника Симонова и сказал: свободны. Вместе с военным в штатском, они вышли из здания министерства, не договариваясь пошли в одну и ту же сторону, потом нырнули в какой-то проулок, навешенный зеленой пластиковой сеткой — строили очередной новодел на месте разрушенного купеческого особняка — и только там, не говоря ни слова, крепко, до хруста в костях обнялись.