Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1

С этой мыслью капитан пополз вперед по грязной жиже, загребая ее руками и стараясь сохранить винтовку. Крупнокалиберный на пришедшем на помощь БТР заткнулся, второй частил куда то в ту сторону откуда стреляли, ему не отвечали и БТР не пытались подбить. Вероятно — русские уже смылись… они не дураки, сейчас сюда подойдет беспилотник с термовизором и…

Только бы него не спутали с террористом.

Внезапно капитан ощутил впереди, что-то твердое… что это может быть? Он остановился, потом пополз но осторожнее, ощупывая все перед собой. Походило, как будто несколько досок сколочены между собой… люк?

Но зачем здесь люк?

Внезапно люк провалился куда-то вниз — и капитан спецотряда Дельта Майкл Бейкер не успев сориентироваться, провалился низ вместе с ним…

Он не знал, сколько времени он был без сознания. Когда он пришел в себя — то обнаружил, что жив, связан, сидит и куда-то едет. Голову кружило, горло саднило, в руки врезались края металлических, старомодных наручников. Куда не погляди — везде темнота… темнота, пахнущая какой-то дрянью.

— Товарищ майор, он головой мотает… — донеслось откуда-то издали, как через подушку

— Ну сними с него колпак… — раздался другой голос.

Колпак с его головы сдернули — и он с любопытством огляделся по сторонам. Он ехал и ехал по какой-то дороге, большой и заполненной транспортом. Ехал он в чем-то напоминающем автобус — но этот автобус был очень неудобным, салон его висел высоко над землей и он ехал жестко и шумно, громко урча дизелем. Бейкер сообразил, что он находится в специфическом русском автобусе, их делают на шасси полноприводных грузовиков, потому что в России очень плохие дороги. Он едет в таком автобусе, и это наверняка значит то, что он уже в России.

В качестве военнопленного. Или заложника.

Три человека, одетые в странный, очень напоминающий немецкий камуфляж внимательно и с некоторой долею любопытства смотрели на него. Все трое были разные. Первый — молодой, белобрысый, не успевший убрать с лица камуфляжный крем, держал зажатой между коленями русскую бесшумную снайперскую винтовку, такую какую им демонстрировали на занятиях в Форт Брэгге по обучению обращению с оружием стран — вероятных противников, а в руке у него была рация, сильно напоминающая его рацию. Чуть подальше сидел детина, габаритами напоминавший израильский бульдозер, он крутил в руках — в них она казалась игрушечной — его винтовку. Третий был…

Русский бы сказал, что третий был сильно похож на певца и актера Александра Розенбаума — но капитан Бейкер хоть и знал русский язык — все равно был не русским и такой параллели провести не смог. Зато он сразу понял — кем является этот сухощавый, среднего роста, с наголо выбритой головой мужик, где он служил и чем он занимался в жизни. Третий был его врагом.

Он не знал ни его имени, ни звания ни места службы — но того что он видел было достаточно. Это был его враг, извечный, тот самый ради которого держава готовила к схватке его самого не жалея ни сил ни денег для его обучения. Тот самый схватка с которым должна была стать апофеозом, сутью и смыслом жизни для них самих и возможно концом для всего остального мира — но которая не стала бы позором ни для одного из них, ни для того кто выиграл бы эту схватку, ни для того кто ее проиграл бы. Потому что в честном бою и проиграть — не позор, главное — если и проиграть, то проиграть сильному достойному сопернику, проиграть в честной и бескомпромиссной схватке. Схватке, в которой каждый ставит на кон свою жизнь — а мертвые как известно сраму не имут. Годами и десятилетиями они готовимлись к этой схватке… но так получилось, что их соперник умер, просто умер так и не схватившись с ними и они ощутили от этого горечь и досаду, хотя должны были бы порадоваться. Втайне многие из них наблюдали за тем, что происходит в России — и даже тайно сочувствовали ей, ведомые одной мыслью — рано или поздно встретить своего соперника и с гордостью бросить ему вызов.

Вот и встретились…

И человек этот — пожилой, лет пятидесяти — тоже понял, с кем он встретился, и коротко кивнул подтверждая это. И с этого момента — что бы он не говорил, и что бы он не делал — хоть одним глазом, но он смотрел на него.

— Товарищ майор, а можно я пистолет его себе возьму? — балагурил молодой — какой хороший пистолет.

— Это ты у Великана спроси. Его пленный, он и решает.

— А, Великан?

— Чуго? — прогудел гигант с каким-то странным акцентом