Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— С чего ты взяла? Вон вчера за продуктами моталась…

— Ты бледная и волосы не выгоревшие, хотя лето прошло.

Маринка вздрогнула и решила, когда вернется в Москву, поговорить с Брединым, чтоб таких проколов больше не было. Пожала плечами:

— Вообще-то гулять некогда. Вам писала и то через пень-колоду. Работы много.

Отец спросил:

— Ты на радиостанции или просто на телеграфе?

Дочь спокойно ответила:

— На радиостанции.

— Лозовой прибегал. Допытывался, где ты, как? Он тебе не писал? Мы адрес давали.

— От Юрки писем не было, а вот Олег писал. Отвечать было некогда. Ну, ничего, я с ними встречусь, поговорим!

Иван Николаевич вздохнул:

— Не поговоришь. Оба в Афган ушли. Неделю назад проводили.

Марина села на стул у окна. Глупо спросила:

— Как, ушли? И меня не дождались?

— Кто же знал, что ты явишься. Татарников вообще считал, что ты не раньше, чем через год прибудешь.

Мать осторожно спросила:

— На сколько отпустили?

— Две недели пробуду. Поохочусь, на рыбалку схожу, вам помогу.

На самом деле ее отпустили на три недели. Она хотела слетать в Каунас и побывать на могиле мужа. Родителям сообщать о планах не хотела, чтобы не расстраивать. Отец спросил:

— В часть пойдешь?

— Обязательно. — Обернулась и как-то обыденно спросила: — Сына нашего, где похоронили?

Елена Константиновна побледнела. На лбу выступила испарина. Не желая того, всхлипнула:

— С прабабкой положили. Вместе на кладбище сходим, если захочешь.

— Мам, ты извини, я одна схожу. Я помню, где прабабушка похоронена.

— Смотрю, ты так и не переодела кольцо на левую руку…

Марина покачала головой:

— И не переодену. Я всегда его женой буду.

— Не зарекайся, Марина! Ты молоденькая, встретишь! Вокруг, наверняка, молодых ребят хватает…

Степанова вспомнила лица мотострелков в горах и кивнула:

— Хватает! Только я теперь другая…

Отец прервал тягостный разговор, скомандовав:

— Ну-ка, хватит о грустном! Гостью надо за стол сажать, а не баснями кормить!

На столе появилась бутылка красного вина и Марина впервые выпила в присутствии родителей. Заметила их наблюдающие взгляды. Вино подействовало на нее слабо, лишь раскраснелись щеки, а глаза смотрели трезво.

У четы Собиновых за время ее отсутствия появился прехорошенький мальчишка. Сам Петр Леонидович здорово изменился. Он помолодел внешне, похудел и выглядел очень хорошо. Марина застала его возле дома, качающего коляску и что-то напевающего. Он тихонько поздоровался с женщиной и приложив палец к губам, улыбаясь сказал:

— Спит, разбойник! Весь в меня, буйный! Настя пеленки стирает, а я вот во время обеда с ним гуляю.

— Как назвали?

— Сашкой!

Степанова побледнела и с трудом проглотила комок в горле. Подполковник сделал вид, что ничего не заметил, наклонился поближе. Огляделся по сторонам украдкой и выдал:

— Тебя ждали. Будешь крестной матерью у парня!

Сказано это было так, что женщина поняла — отказаться не удастся. Она кивнула:

— Хорошо, буду! Надеюсь, за две недели успеем?

Он приблизил свое лицо к ее:

— Успеем-то успеем! Только надо все это так провернуть, чтоб никто не знал. Влетит мне за крестины по первое число, сама знаешь! Настя настаивает. Не могу я против желания жены идти. А сам в церковь не пойду! Понимаешь?

— Понимаю! Крестным кто будет?

— Не знаю. Не к замполиту же идти, чтоб выбрал!

Степанова расхохоталась тихонько:

— Да уж! Он нам такие крестины устроит, что и чертям в аду тошно станет!

— Вот-вот… И я о том же! Конечно, Алексей понимающий человек, но — все же замполит! Кого предложить можешь?

— Своего приятеля детства — Витю Горева. Устраивает? — Собинов кивнул и она уверенно пообещала: — Я попрошу маму, чтоб завтра в дальнюю церковь съездила и договорилась со священником на ближайшее время. Мне ведь тоже влететь может за крестины.

Собинов расспрашивал ее о службе, о жизни в Москве. Маринка повторила ему легенду, подготовленную полковником Брединым, стараясь говорить, словно раздумывая. Получилось правдоподобно. Разговор незаметно переключился на события, произошедшие в части, за время ее отсутствия. Командир вздохнул:

— Четырех новеньких прислали. Трое в вашей квартире живут. Можешь зайти. Если хочешь, я могу присоединиться.

Марина кивнула и Собинов убежал в дом. Вскоре вышла Настя. Обняла Марину, разглядывая ее похудевшее и постаревшее лицо:

— Какая ты худая стала! Так нельзя, Марина. Ты баба, поправляться надо. Вон, взгляни, как я после родов да от спокойной жизни раздобрела! Сходите, я за Сашкой послежу.