Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Заметила, как парень гордо ответил:

— В честь прадеда. Я с Брянщины. Прадед мой в семьдесят три года немцев бил в партизанах. В разведку ходил и погиб, фрицев вместе с собой подорвав.

Марина внимательно взглянула на прапорщика:

— Прадед твой героем был и армия наша была великой. Никто не смел ее ругать. А сейчас разные разжиревшие боровы этой армии в лицо плюют… Ну, что, парень, повоюем с депутатами? Садись за клавиши. С Богом…

Между тем в Чечне центр боевых действий сместился к Бамуту. Спецназовцы Огарева и Андриевича, а так же артиллерия подполковника Силаева были переброшены из Дуба-Юрта в район ингушского селения Аршты. В Бамуте, который стоял на границе между Ингушетией и Чечней, базировалась мощная, более тысячи боевиков, бандгруппировка. Оборонительные сооружения были построены еще в 1994 году.

После того, как федеральные войска сильно потеснили боевиков, большая часть бандитов тоже перебралась в Бамут. Поселок считался неприступной крепостью, настолько мощными были созданные укрепления. Федеральные войска до этого дважды штурмовали Бамут, но не смогли взять его. Теперь они вновь готовились к штурму бандитской цитадели. Проводили доразведку и намечали точечные удары по выявленным позициям бандитов.

Евгений Владиславович дважды перечитал подготовленную речь. Взглянул на спавшего на кушетке, разрумянившегося во сне, прапорщика:

— Всю ночь работали?

Она кивнула:

— Пусть Игнат поспит. Умаялся парнишка…

Он задумчиво поглядел на нее:

— А ты? Ты знаешь, что своей речью всех депутатов против себя настроишь сразу? Со скандала хочешь начать политическую деятельность? Я бы не советовал. Многие тебя убрать захотят.

Она твердо поглядела ему в глаза:

— Я не имею права поступить иначе. Мужики меня презирать будут, если я славословить стану тех, кто их втаптывает. На мое простое устранение политики пусть не рассчитывают. Мою чувствительность на опасность вы знаете. Потребуется, с охраной ходить буду. Вас попрошу мужиков у Огарева или Андриевича откомандировать, проверенных боями, но говорить правду я буду! Не для того я согласилась депутатом стать, чтобы лишь согласно кивать вместе со всеми. Я буду защищать армию от политиков!

Бредин тяжело вздохнул:

— Иного я не ожидал. После завтрашнего выступления твое сердце мишенью станет, но я найду способ уберечь тебя. Сегодня же свяжусь с Огаревым и попрошу прислать шесть человек: трое его ребят и трое от Андриевича.

Марина удивленно спросила:

— Чего это вы обязанности на полковников пополам разделили? Я с ними лишь вчера говорила, потерь, как они сказали, нет.

Он откровенно ответил:

— Боюсь подерутся!

И рассказал о том, что однажды случилось под Бамутом. Бедная Маринка, чтоб не расхохотаться, вынуждена была укусить себя за палец. Из ее глаз текли слезы, а лицо подергивалось:

— Ай да полковники!

В палату постучали. Бредин с Мариной переглянулись. Вошли три женщины в строгих костюмах. Одна оказалась представителем от прессы, другая от телевидения, третья от радиовещания. Все три явились договариваться о времени проведения пресс-конференции. Представительница телевидения заметила выглядывающие из-под халата бинты:

— Вы ранены? Может стоит перенести встречу, когда вы поправитесь? Все же будет прямая трансляция по телевидению и радио.

Степанова решительно отказалась:

— Рана не мешает мне говорить, но мешает смеяться. Прошу лишь об одном, анекдотов не травить и смешных вопросов не задавать.

Договорились встретиться в одиннадцать. Женщины ушли. Марина обернулась к генералу:

— Евгений Владиславович, форма где? Мне же ее еще отпарить надо.

— Можешь не беспокоиться. Шергуны привезут три формы на выбор. Отглаженные и отпаренные. Пойду, договорюсь с начальником госпиталя, чтобы прессу завтра пропустили. Покажи-ка списки, что бабы оставили… — Пробежал глазами по колонке и покачал головой. — Ого! Все центральное телевидение тут! Даже шестой канал и питерские будут. Да-а-а… Журналистов ведущих не мало. Держись, Марина! Я завтра с тобой сидеть буду, как представитель от тех, кто тебя избирает. Приеду в девять, парикмахера привезу и этого… Который красит женщин? Сама знаешь…

Степанова покачала головой:

— Не надо никого привозить. Волосы я совью в обычный пучок, как всегда делала и в Афгане и в Чечне. Подкрашиваться не собираюсь. Может губы только чуть помадой трону. Так с этим я и сама справлюсь. Мне помаду Зоя привезет, тон я знаю, какой нужен.