Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Сволочи, сволочи!

Несколько мгновений Степанова не могла отвести от него глаз, настолько поразил ее вид солдата, который только что трясся от испуга. Заметив, что парень в маске глядит на него, мотострелок отступил в проем и скрылся в лощине сада, словно испугавшись, что незнакомец разозлится. Второй бросился за приятелем по инерции. Маринка посмотрела им вслед, а затем бросилась к пещере, решив осмотреть ее на наличие духов. Вбежала и вздрогнула: на нее в душманской одежде несся Николай Горев. Заметив фигуру в советской военной форме он начал поднимать автомат. Женщина радостно крикнула:

— Колька, наконец-то! А я тебя по всему Афганистану искала…

Он опустил автомат и остановился услышав знакомый голос. Степанова стащила маску, глядя на старого приятеля, но он не кинулся к ней с протянутыми руками. Да и выглядел далеко не изможденным. Она замерла, поравнявшись. Парень глухо сказал, пряча взгляд:

— Нечего меня искать! Я не собираюсь возвращаться в Союз и принял ислам. Разве тебе твои начальнички ничего не сказали? Передай родителям вот это письмо…

Он всунул ей в ладонь свернутый листок, оттолкнул Маринку в сторону и скрылся за кустами. Растерянная женщина даже не успела ничего предпринять. Она минуты две собиралась с мыслями, стоя посреди пещеры с раскинутыми для объятия руками. Руки упали словно плети, когда до сознания дошел смысл слов Горева. Выскочила было следом и едва не получила очередь в грудь. Человек двадцать духов неслись к пещере со всех ног. Белые одежды развевались от быстрого бега. Они стреляли на ходу.

Степанова успела упасть за каменный бруствер возле молчавшего душманского пулемета. Оттолкнула труп дохлого духа в сторону. Дала яростную длинную очередь по атакующим ее бандитам. Порадовалась выгодной позиции. Духи, поняв, что пещера занята, бросились назад. Марина огляделась. Рядом с ее локтем валялся шприц с небольшим количеством крови внутри и крошечный пустой пакетик с белым налетом на стенках. Чуть поодаль валялся еще один и еще.

Она сообразила — подобное укрытие может оказаться для нее ловушкой, если духи подтащат гранатомет. В срочном порядке, прихватив пулемет и пару обойм, выбралась наружу. Коротким броском добралась до кустарника. Метров двести неслась стрелой под его прикрытием, стараясь не высовываться из-за зеленой стены. Укрылась на пригорке за редким кустом. Отсюда был прекрасный обзор. Виден темнел ощеренный рот пещеры. Почти в том самом месте, где она находилась пару минут назад, один за другим прогремели два взрыва. У женщины по спине пробежали мурашки.

Она порадовалась, что ушла. И тут же подумала о парнях, которых отправила в другую сторону. Они исчезли. Сколько она не осматривалась, мотострелков нигде не было видно. Вообще вокруг не оказалось никого. С новой силой заговорили в саду автоматы и пулеметы. Всего метрах в трехстах шел бой, который с каждой минутой становился все более жарким, а рядом с ней стояла тишина. Сверху ей было видно очень многое. В саду все смешалось в невообразимый хаос и не понять, где находятся душманы, а где наши. Между деревьев мелькали белые чалмы и солдатские афганки вперемешку. Это было уже слишком!

Марина заметила хорошее укрытие и скатился вниз за глиняную кладку возле арыка. Под кустарником натолкнулась на труп душмана в чалме и цветном халате, с окровавленным лицом и оскаленными зубами. В метре валялся еще один, уткнувшийся в кустарник лицом. Степанова поглядела вперед. В ручье, вниз лицом, лежал наш солдат. Степанова бросилась к нему и повернула за плечо. Это был один из тех, что шел вместе с ней. Обе его ноги были изрешечены осколками, кровавое пятно расползалось по плечу на куртке. Он был жив. Открыл глаза и тихо прошептал:

— Пить, пить…

Хотя был мокрым более чем до половины. Степанова оттащила его за кладку. Прислонив спиной к ней, выдернула из кармана припасенные бинты и принялась перевязывать. Голос парня звучал глухо и странно, точно в бреду, хотя он был в сознании. Она поняла, что это шок. Ее поразили открытые неподвижные глаза парня.

— Потерпи, сынок!

Выдернула из аптечки шприц с противостолбнячной сывороткой и прямо через брюки всадила ему в бедро. Он даже не почувствовал укола. По-прежнему смотрел ей в лицо. Отбросив ненужный тюбик, напоила из фляжки. Солдат немного пришел в себя. По-видимому узнав Марину, прошептал:

— Вы меня не бросайте! Пожалуйста!

Она вздохнула:

— Я своих не бросаю…