Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Подоспевшие вертолеты рассеяли остатки бандформирования. Один с трудом приземлился на вершине. Летчик совершил невозможное, приткнувшись шасси на небольшой выступ у самого края пропасти. За пару минут в него погрузили всех раненых, в том числе и майора Силаева. Убитые остались на вершине. Опытный вертолетчик совершил практически невозможное. Площадка была маловата. Хоть и маленький разбег у вертолета, но он нужен. Вертолет не мог идти вверх. Пилот бросил его вниз, в пропасть и только за счет падения снова набрал скорость и подъемную силу. Остальные два вертолета не рискнули последовать примеру командира и лишь прикрывали его маневры.

Несколько раненых, бывших в сознании, испытали настоящий шок, когда вертолет рухнул вниз и радостно вскрикнули, когда машина начала подниматься вверх и в иллюминаторах вновь показалось небо, а не серо-черные склоны ущелья.

Силаев провел в госпиталях два месяца. Ранение оказалось тяжелейшим. Были пробиты легкие, задета печень, изрешечены руки, обожгло лицо, серьезная травма черепа. Сначала две недели в бессознательном состоянии провалялся в Кабуле. Затем самолетом переправили в Ташкент. Он так и не пришел в себя за все это время.

Жена приехала в Ташкентский госпиталь на третий день. Ей сообщили о ранении мужа врачи, отправив телеграмму и уже не надеясь на благополучный исход. Главврач специально отправил за ней в аэропорт “Тузель” служебную “Волгу”. Провел в палату, заранее предупредив сестер, чтобы приготовили сердечные капли. Но ничего не последовало. Она не пролила ни единой слезинки. Полковника медицинской службы удивило, с каким спокойствием молодая женщина отнеслась к виду раненого мужа. Он отнес такое поведение к шоковому состоянию. Оставил Силаеву одну, шепнув сестрам:

— Заглядывайте почаще! По-моему, у нее потрясение…

Опытный врач впервые ошибся: посидев пятнадцать минут возле мужа, внимательно разглядев его бледное перевязанное лицо, забинтованные руки и грудь, Лариса встала и спокойно ушла. Изумленные медсестры галопом кинулись к доктору. Тот пожал плечами, не зная, что сказать: такое в его практике было впервые. Обычно, даже бывшие жены, прибыв в госпиталь, заходились в плаче, обнаружив когда-то любимых мужчин в беспомощном состоянии. На его глазах не один раз было и так, что давно разведенные супруги вновь сходились. Несчастье сближало их крепче, чем было в мирной жизни. Этот случай не входил ни в какие рамки. После ухода медсестер военврач задумался…

Костя очнулся и увидел Ларису рядом. Она, чуть покусывая губы, сидела на стуле у кровати и смотрела на него. На красивом лице следов от слез не было, как у большинства тех, кто приезжал к раненым. Он уже был однажды в госпитале и знал об этом. Женщина слегка улыбнулась. Дотронулась до щеки мужа ладонью:

— Наконец-то ты в себя пришел! Я уже три дня здесь. Послезавтра улечу назад, в Рязань. Работа ждет. Деньги я получила. Уже квартирку нам присмотрела. Выздоровеешь, вместе посмотрим. Но на обстановку денег не хватит.

Жена говорила так, словно он не был совсем недавно в шаге от смерти, а простыл во время прогулки. В душе что-то оборвалось. Он смотрел на холеное красивое лицо Ларисы, на крашеные белые волосы, собранные в затейливую прическу и хотел только одного, чтобы она ушла. Прошептал:

— Ты давно сидишь? Если устала, можешь идти.

Она кивнула:

— Сейчас пойду. Хотела сегодня в музей Востока заглянуть, раз уж в Ташкент попала. Вчера по базару прошлась. Фрукты дешевле, чем у нас.

Встала. Наклонилась и осторожно поцеловала его в щеку. Кокетливо улыбнулась и слегка помахала пальчиками:

— Я пошла!

Она не спросила, как он себя чувствует, не поинтересовалась — хочет он чего или нет. Костя не хотел просить, надеясь, что она заметит. Но Лариса встала и ушла, словно была посторонней. Он поморщился. Когда дверь за женой закрылась, он с трудом дотянулся до кнопки на стене перебинтованной рукой. Когда вошла медсестра, попросил:

— Пить!

Чужая женщина бережно приподняла его голову и прислонила стакан с холодным чаем к пересохшим губам мужчины. После он долго лежал и смотрел в потолок, вспоминая слова десантника на перевале о смерти Искандера. Вновь и вновь вспоминал глаза и губы Марины. По щекам катились слезы, но он не замечал, а сказать было некому, так как Силаев находился в палате один.

Через трое суток его перевели в общую палату. Лариса этого уже не видела. Она вернулась в Рязань, хотя главврач госпиталя просил остаться. Накануне у них состоялся неприятный разговор. Полковник встретил ее в коридоре, когда она шла к мужу. Попросил женщину зайти после посещения. Зашел в пару палат, чтобы осмотреть прооперированных накануне раненых. Едва успел вернуться в кабинет, как раздался стук в дверь. Лариса заглянула в комнату и со спокойной улыбкой спросила: