Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Она судорожно вздохнула и медленно стащила очки. Костя заглянул ей в глаза и увидел боль. Хотел что-то сказать, но она опередила:

— Я скажу правду, раз ты так хочешь: думала о тебе, хотя и редко. Вчера прозвучала знакомая фамилия… Я видела много ребят после плена. Их участи тебе не желаю.

Марина снова натянула очки. Он вполголоса спросил:

— Мы ночью сможем попрощаться? Мне не хотелось бы делать это сейчас, а утром будет некогда.

Сердце в груди обмерло, а потом забилось рывками. Она поняла, что кроется за его словами и еще понимала, что выбор он предоставляет ей. Вполне спокойно произнесла:

— Хорошо.

Молча просидели у воды еще с полчаса, разглядывая серую пену, прибившуюся к берегу и белые буруны у торчащих из воды камней. Несколько зеленых стрелок какой-то водяной травы в крошечном затончике справа и огромную стрекозу, сидевшую на прибрежном камне. Из-за шума воды практически ничего не было слышно и временами оба оглядывались в сторону палаток. Марина встала:

— Пойду, замочу рис. Да посмотрю, что притащил из посуды Жигулев. Если хочешь, поможешь готовить.

Он усмехнулся:

— Лук чистить заставишь?

Она развела руками:

— Обязательно!

Плов получился отменный. Рассыпчатый золотистый рис пропитался маслом. Сверху лежали тонко порезанные кольца сладкого красного лука. Рядом стояла большая тарелка с порезанными на четвертушки помидорами, чищенные грездки чеснока и тщательно промытая зелень. Силаев вспомнил, как приглашали на дичь соседей-десантников. Видимо Марина тоже подумала об этом, так как сказала:

— Костя, в той палатке, где ты ночуешь, офицеров много?

— Четверо.

— Тащи их сюда. Нам весь плов все равно не съесть.

Майор не заставил себя упрашивать и вернулся с мужиками. Марина за это время отгородила себе уголок, чтобы поесть спокойно. Повесила женское платье под потолок, прикрепив его парой булавок к тенту. Таким образом один угол был полностью скрыт от посторонних глаз. Ушла на кухню с котелками, чтоб принести ужин на всех. Силаев вошел и сразу понял, зачем повешено платье. Остальные удивленно смотрели на темно-синюю хламиду. Костя пояснил:

— Искандеру нельзя открывать своего лица никому. Это он для себя отгородил. В Баглане мы неделю жили в одной палатке. Там и подружились. У него был угол отгорожен.

Жигулев небрежно спросил:

— Значит, он пошел в горы, уже зная, кто попал в плен?

— Выходит, что так!

Вернулась Марина. Поставила котелки на стол. Оглянулась на гостей:

— Давайте знакомиться: Искандер!

Седой представительный подполковник крепко стиснул ее протянутую руку:

— Много слышал о вас. Евгений Александрович Толубеев.

Два одинаковых с лица чернявых майора, улыбнулись:

— Мы братья-близнецы, Григоре и Димитру Каларош. Из Молдавии. Можешь Димой и Гришей звать. Слыхали от Кости, как вы на банду Рахнавара камнепад обрушили. Лихо!

Она переводила взгляд с лица на лицо. Улыбнулась:

— И кто есть кто?

Братья переглянулись:

— Не все ли равно? Мы одинаковые!

Все расхохотались. Невысокий и круглый, как колобок, капитан представился:

— Коля Черепичка. Украина.

Веселые братья не замедлили с комментарием:

— Хотя ему больше подошла бы мягкая фамилия “Галушка”, а не жесткая “Черепичка”. Уж больно круглый!

Капитан шутливо надулся и выдохнул:

— Уж лучше “Черепичка”, нежели “Калоша”!

Молдаване гаркнули:

— Мы Калароши, а не калоши!

Снова расхохотались. Марина пригласила:

— Давай к столу! Плов стынет. Мы втроем его готовили.

Жигулев замахал руками:

— Мы с Костей вообще не при чем! Только распоряжения Искандера выполняли, так что плов — его заслуга!

Молдаване переглянулись. На столе, как по мановению волшебной палочки появились две бутылки водки. Степанова посмотрела на “тару”. Сходила задернула полог и застегнула его изнутри. Тихо сказала:

— Как бы замполита черт не нанес!

Толубеев успокоил:

— Не нанесет! Ему не до нас — из туалета не вылезает. Вчера, радист сообщил по секрету, ему здорово всыпали из-за вас. Он до такой степени перетрухнул, не к столу сказано, у него понос начался! Командир может зайти, но он нормальный мужик, хоть и генерал.

Степанова от водки отказалась:

— Вы, мужики, пейте. Мне скоро на задание, нельзя!

Никто не настаивал, хотя вздохнули и искренне посочувствовали парню:

— Во, работенка! Даже выпить нормально нельзя. Ладно, Искандер, ты не расстраивайся, может, в другой раз удастся хлопнуть рюмашку!