Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

У госпиталя тоже было людно. Там стояли две зачехленные машины с красными крестами. За углом в беседке курили больные. Безнадежных раненых здесь не держали, отправляли в глубокий тыл. В зоне средней удаленности от линии фронта лечились люди, еще не потерянные для Красной армии.

Из здания выходили люди в белых халатах. Очевидно, закончилось какое-то собрание. Люди рассасывались, уходили в соседние двери, на задний двор. Невысокий грузный мужчина в потертом костюме что-то внушал двум особам женского пола.

Эту манеру себя вести Попович уже где-то видел. Фигура подана вперед, большие пальцы в кармашках жилетки, хитрый такой прищур. Никита вдруг сообразил: «Ленин в Октябре» и «Ленин в восемнадцатом году» режиссера Михаила Ромма. Там роль великого вождя играл блистательный Борис Щукин.

Подражать Ленину товарищу Микульчику удавалось паршиво. Но внешностью он отчасти походил на него. Приземистый, с бородкой. Не такой, правда, лысый. Он энергично что-то вещал, жестикулировал одной рукой.

Беседовать с этим типом майору очень не хотелось. Но именно затем он сюда и прибыл.

Женщины делали вид, что внимательно его слушают. Потом пожилая дама в белом халате что-то сказала ему и ушла в здание.

Рядом с секретарем горкома осталась одна женщина. Симпатичная, курносая. Из-под белого халата выглядывал ворот офицерской гимнастерки. Она была весьма неплоха собой. Белый халат обтягивал ладную фигуру. Поблескивали зеленые глаза. Из-под пилотки выбивались короткие русые кудряшки. Возможно, она была не особо юна, лет тридцать уже разменяла, но смотрелась великолепно.

Микульчик, оставшись с дамой наедине, как-то сразу приосанился, расстался с образом вождя мирового пролетариата. Глаза его маслянисто заблестели. Он подался вперед, продолжая говорить, теперь уже вкрадчиво, ласкательно.

Женщина улыбалась, но все это ей явно не нравилось. Она искала способ уйти. Мужчина настаивал, коснулся ее руки. Она отшатнулась от него, как от электрического провода.

«Ах ты, кобель несчастный!» – подумал Попович.

Он подошел неслышно, со спины секретаря. Женщина стрельнула по нему глазами. Вблизи она не подурнела. Только стали видны морщинки, залегшие в уголках глаз.

– Дарья Алексеевна, милая, я вас очень прошу, – настаивал секретарь. – Это удивительное место, где можно отдохнуть душой. Вода, тишина. Я покажу вам закат…

Никита негромко кашлянул. Микульчик вздрогнул, повернулся и с недовольным видом осведомился:

– Вы кто? Что вы хотите?

– Вы уже закончили свою работу, Василий Миронович? – мягко, без нажима справился Никита, доставая удостоверение. – Рад с вами познакомиться. Майор Попович, Смерш.

Реакция на это была дежурной, такой же, как и у всех прочих советских граждан.

– Да, я вас внимательно слушаю, товарищ майор, – пророкотал Микульчик. – Какие у вас проблемы?

Все-таки первое лицо в городе! Нельзя ему было показывать испуг, к тому же при даме. Но не удержался, опростоволосился.

Попович снисходительно улыбнулся, протянул руку, давая понять, что это не арест.

– Побеседуем, Василий Миронович? А даму оставим в покое, хорошо? Мне кажется, ее уже утомила ваша навязчивость.

Женщина благодарно улыбнулась, отошла. Василий Миронович был очень расстроен. Он недовольно пыхтел, косился на удаляющиеся бедра.

– В нашем городе открылся филиал контрразведки? – не подумав, ляпнул Микульчик.

– Ну, если можно открыть филиал коммунистической партии, то что мешает сделать это контрразведке? – в том же духе отозвался Попович.

Не нравился ему этот напыщенный товарищ. Возможно, он был сознательным коммунистом, по гроб жизни преданным делу партии, ответственным работником и так далее. Но как человек этот тип Никите решительно не приглянулся.

«Ревнуешь, что ли, майор? – подумал он и тоже покосился вслед даме. – Да, чертовски неплоха. Кто такая? Начальник медицинской части? Не молода ли? Заместительница?…»

– Возможно, вы еще не в курсе, Василий Миронович, но в городе идут активные поиски немецкого резидента. Всем должностным лицам следует проявлять максимум осторожности. Бывали случаи, когда мишенями диверсантов становились именно партийные работники.

– Вы серьезно? – проворчал секретарь. – Предлагаете спрятаться за спинами рядовых коммунистов и беспартийных? Такого не будет, товарищ майор. Я не из тех, кто прячется за спины. У вас ко мне конкретное дело? А то, извините, я немного занят.

Будучи первым лицом в городской иерархии, он считал себя вправе демонстрировать легкое раздражение. Но только до той черты, до которой позволялось.