Александр Тамоников - Нацисты в белых халатах

В Лебяжьем переулке, выходящем на задворки главного административного здания, было тихо. Проезжая часть тут еще до войны была посыпана щебенкой, которая еще не вся ушла под землю. Плотность грязи в переулке оказалась умеренной.

Сносный дом за облетающими яблонями нашелся вблизи разбомбленной подстанции. Соседнее домовладение полностью выгорело. На участке за забором, когда-то голубым, пламя тоже потрудилось, извело сарай, дровяник. Но дом уцелел.

– Хозяйка, квартирантов принимаешь? – спросил Никита, облокотившись на ограду.

Разогнулась пожилая женщина в платочке, обозрела людей с офицерскими погонами, еле заметно вздохнула и захромала к калитке.

– Проходите, сынки. – Она погремела щеколдой, открыла калитку. – Удивляюсь, как вас раньше ко мне не поселили. Вокруг уже все занято вашими офицерами. Удобно здесь у нас, все рядом. Чем рассчитываться будете, товарищи дорогие? – Она смотрела на гостей с лукавинкой, им было непонятно, шутит женщина или говорит всерьез. – Деньгами, продуктами? Или дров старой бабке наколете, а то зима не за горами?

– Рассчитаемся, бабуля, – с улыбкой проговорил Никита. – Денег не обещаем, но все остальное гарантируем. А также порядок, безопасность и чуткое отношение со стороны советской власти. Одна проживаешь или как?

– Совсем одна. – Хозяйка вздохнула. – Вот кабы объявились вы тремя годками ранее, так полную хату застали бы. Мужа моего, которого в сороковом леспромхозовский прицеп с лесом задавил. Сыночку, которого как комсомольца на берегу Земана расстреляли. Дочу Настю, которую пьяные немцы снасильничали, ножами порезали и в отхожую яму выбросили, но я нашла и похоронила.

Из других живых существ в доме был лишь облезлый кот. Он смотрел на офицеров волком, шипел из-под печки.

Гости оглядели комнату с ветхой мебелью. Стекла, переклеенные полосками бумаги, едва держались в рамах. Здесь имелся запасной выход, ведущий в огород.

– Располагайтесь, сынки, здесь четыре кровати, будьте как дома, – бормотала покладистая Вера Родионовна. – На кота не обращайте внимания, но не пинайте, побойтесь бога. До вас здесь немцы квартировали, уж не обессудьте, три офицера из ихнего штаба, почти что непьющие, поэтому так чисто. Когда убегали, не успели насвинячить. Хорошо, что хату не сожгли, ироды. Да вы не смущайтесь, сбрасывайте свои вещички. Коли пожелаете, баньку вечером истоплю, попаритесь. Она уцелела. Это сарай у меня сгорел.

В здании, где размещалась оккупационная немецкая администрация, до войны работал горсовет. Это был вполне приличный двухэтажный особняк с пристройками по бокам. С крыльца открывался вид на мост через Земан и обрывистые берега, обросшие ивняком. Сейчас сюда опять переехал горсовет, куда по понятным причинам никого еще не избрали, а заодно и все прочие органы власти, в том числе и партийные. Все они только формировались.

Офицеры прошли шумный двор с гудящими машинами и солдатами в синих фуражках. Они оказались в пустынном вестибюле с дежурным, который при виде красных книжиц стал выглядеть старше и сделал компетентное лицо.

– Пустынно тут, – вполголоса прокомментировал Тетерин. – Лишь глухое и раскатистое эхо в коридорах власти.

– Докладывай, товарищ, что тут у вас, где найти начальство, – приказал Попович.

– В разъездах все, товарищ майор, – ответил дежурный. – Товарищ Микульчик, первый секретарь горкома, утром уехал, второго секретаря оставил вместо себя. Сказал, что собрания надо провести в коллективе ремонтного завода, а потом в госпитале. Товарищ Кислевич, исполняющий обязанности председателя горисполкома, убыл по вызову в район. В горсовете уже три дня никого не видно. Раньше уборщица приходила, мыла там. Военные пока командуют, товарищ майор. Из штаба полка, что в Калинках, двух капитанов прислали, Ольховского и Гуревича. Собираются в самом Злотове небольшой гарнизон разместить. Казарма в Северном тупике. Город, как-никак. Калинки – окраина. Комендантская рота формируется для охраны моста, государственных учреждений, патрулирования города. Капитан Гуревич из полка за это отвечает. Но пока есть только взвод. Им лейтенант Орешкин командует. Товарищ Ольховский общее руководство осуществляет.

– Так, ты меня уже перегрузил! – заявил Попович. – Еще раз подумай, кто из начальства в здании?

– Ах да, – вспомнил дежурный. – Товарищ Гапонов никуда не выезжал из отделения НКВД. Направо пойдете по коридору, там дальше подвал.

Почти все двери в коридоре были распахнуты. По нему разносился яростный треск печатной машинки.