Стивен Хантер - Сезон охоты на людей

– Я даже не могу встать, – пожаловалась Салли.

– Я сейчас заберу ее.

– Нет-нет, все в порядке. Эти малолетние гении сумели наладить кабельное телевидение. И пульт дистанционного управления тоже починили. Ты же помнишь, что он не работал. Вот, смотри.

Она подняла черную коробочку, нажала несколько кнопок, и на экране замелькали изображения. Каждое сопровождала четкая надпись в углу: «Лайфтайм», «Си-эн-эн», «Айдахо паблик ТВ», «Эйч-би-оу», «Дискавери», «И-эс-пи-эн», «Си-эн-эн хэдлайн»...

– Мой бог, – сказала Джулия. – О мой бог!

– Что случилось? – взметнулся Боб, и все остальные, кто находился в кухне и поблизости, обернулись, чтобы узнать, в чем дело.

– Это он, – сказала Джулия. – Мой бог, да, он потолстел, стал еще крупнее, но это он. Это Фицпатрик!

Она ткнула пальцем в экран, где энергичный, крупный человек могучего сложения проводил импровизированную пресс-конференцию в каком-то европейском городе.

– Иисус, – пробормотал один из молодых людей, – да ведь это же Евгений Пашин, будущий президент России.

Следующее совещание было не столь многолюдным и более неофициальным. Оно состоялось сразу же после завтрака, устроенного в столовой, для размещения которой авиаторы специально установили возле дома большую палатку.

Еда оказалась на удивление вкусной и сытной. Кто-то, что также оказалось как нельзя кстати, умудрился добыть для Ники целую кучу видеокассет с диснеевскими мультфильмами, и девочка занялась ими, вернувшись после катания на санках, во время которого ее сопровождали трое местных полицейских.

Джулия и Боб сидели в той же спальне наверху, и народу там было совсем немного – как принято говорить, лишь узкий круг.

– Джулия, – сказал Бонсон, – мы собираемся обсудить значение сделанного вами открытия здесь и сейчас, при вас и вашем муже. Дело в том, что я хочу, чтобы вы были с нами, а не в стороне. Я хочу втянуть вас обоих в нашу работу. Вы не рядовые обыватели. Я хочу, чтобы вы оба ощущали себя членами нашей команды. Вы получите гонорар как консультанты Управления. Увидите, что мы хорошо платим.

– Отлично, – отозвалась Джулия. – Мы найдем, на что употребить деньги.

– Пойдем дальше. Я даже не собираюсь задавать вам вопрос, уверены вы или нет. Я знаю, что вы уверены. Но я должен заметить: в последнее время этот парень почти непрерывно мелькает на телевизионных экранах. Не могли бы вы объяснить, почему вы узнали его только сейчас?

– Мистер Бонсон, вам когда-нибудь приходилось быть матерью?

Послышались сдержанные смешки.

– Нет, – ответил Бонсон.

– А приходилось вам быть женой человека, пусть даже несколько склонного к меланхолии, но притом самого настоящего прославленного героя, особенно в то время, когда он из-за совершенно неуместной гласности был вынужден расстаться с привычным и приятным образом жизни и всем нам пришлось то и дело переезжать с места на место?

– Нет, – повторил Бонсон.

– Ну так вот, а я исполняю обе эти роли одновременно. Нужно ли дальше объяснять вам, почему я редко смотрела телевизор?

– Нет, мне все ясно.

– А сегодня, сейчас вы вернули меня к давно прошедшим временам. Вы заставили меня рассматривать разнообразные лица. Я выбрала несколько лиц, которые имели сходство с ним. Мне пришлось восстановить это лицо в моей памяти. Понимаете?

– Очень логичное объяснение, – сказал Бонсон. – А теперь давайте покончим с этим и перейдем к общей дискуссии. Кто-нибудь объяснит мне, какое значение может иметь это открытие?

– Сэр, думаю, что я могу объяснить всю последовательность событий.

– Излагайте, – подбодрил своего сотрудника Бонсон.

– В тысяча семьсот семьдесят первом году четыре человека видели Пашина во время его тайной работы в этой стране под фамилией Фицпатрик. И в результате его личность могли связать с теми поручениями, которые он здесь выполнял. Три человека были устранены в кратчайшие сроки. Но они никак не могли идентифицировать четвертого человека, тем более что, насколько я помню, первый брак миссис Суэггер с Донни Фенном так и не был зарегистрирован в документах Корпуса морской пехоты.

– Совершенно верно, – вставила Джулия. – Я не получала никаких пенсионов и что там еще положено вдовам. Это не имело для меня никакого значения. Я не хотела впредь иметь никаких дел с Корпусом морской пехоты. Хотя в конечном счете все же оказалась замужем именно за ним. Я хочу сказать, за морским пехотинцем.

– Но, – продолжал аналитик, подождав, не захочет ли Джулия еще что-нибудь добавить, – у них была лишь плохая фотография, сделанная возле фермы. Они так и не смогли установить, кто на ней изображен. И это терзает их на протяжении всех прошедших с тех пор лет. Вернее, десятилетий. Советский Союз распался. Пашин больше не сотрудник ГРУ, он входят в «Память», русскую националистическую партию. Он начинает свою политическую карьеру. Он красив, имеет героический вид, он брат героя-националиста, который прославился как мученик за идею, его поддерживает чуть ли не вся мафия, его до дрожи боятся комми, стоящие на старых позициях, ему остается лишь несколько недель, и он одержит победу на выборах и возьмет под контроль двадцать тысяч атомных боеголовок. И тут, два месяца назад, в «Нейшнл стар» появляется фотография Боба Ли Суэггера. Почти сразу же ее перепечатывают «Тайм» и «Ньюсуик», и его называют «самым опасным человеком во всей Америке». Если помните, это был сделанный фотографом «Стар» снимок Боба, выходящего вместе с женой из церкви в Аризоне. Ее портрет появляется в национальных средствах массовой информации. А также печатаются заметки, в которых говорится, что Боб женат на вдове своего погибшего корректировщика. На вдове Донни, на той самой женщине, которая ускользнула у них из рук, которой они боялись все это время. Последний оставшийся в живых свидетель той ночи на ферме. Внезапно и «Памяти», и всем заинтересованным лицам, которые ставят на Пашина, становится известно, что уцелел один из свидетелей его нелегальной работы и что этот свидетель может связать физиономию Пашина с захудалой фермой на Западе Америки. Так? Так.