Максим Окулов - БОМЖ Вера

Решив проблему с женой, я одел сына и отвез его в больницу. Домой я вернулся поздно вечером. Людка сидела на кухне. Стоило мне войти, как она бросилась в наступление.

— Семенов, ты не имеешь права меня выставлять за дверь! Я твоя жена и этот дом такой же мой как и твой. Я отсюда никуда не уйду!

— Тогда уйду я.

— Скатертью дорога!

Я собрал свои вещи и поехал обратно в Москву в нашу квартиру. Дома я оказался около полуночи. Перед тем, как напиться в полном одиночестве, я позвонил в банк и заблокировал кредитные карты жены. Они были прилинкованы к моему расчетному счету, так что мне не составило проблем это сделать. «Посмотрю, коза, как ты сейчас запоешь», — подумал я злорадно и с хрустом свинтил пробку с водочной бутылки.

Проснулся я от непонятного стука. Голова гудела с похмелья, и каждый удар отзывался в ней болью. Часы показывали 7 утра. Я отдернул портьеру. С черного низкого неба хлестал дождь и падали крупные белые градины. Из приоткрытого окна дул холодный ветер.

«Вот тебе и погодка в конце июня», — подумал я и отправился в ванную.

Через час дождь стих. Приведя себя в порядок и выпив чашку кофе, я вышел из дома. Сев в машину, я завел двигатель и задумался. Что делать? Куда ехать? Не найдя ответа, я выехал со двора и поехал по Комсомольскому проспекту в сторону центра. Этот храм, раскрашенный словно пряничный домик, появился впереди, как только я преодолел изгиб дороги после перекрестка с 1-й Фрунзенской улицей.

Я проезжал мимо этого храма бессчетное количество раз, но ни разу не был внутри. «А почему бы и нет?» Сказал внутренний голос, и на этот раз никто ему не ответил. Я развернулся под виадуком у Садового кольца, вернулся обратно и припарковал машину на улице Льва Толстого. На небе выглянуло солнце, словно подбадривая меня.

Войдя в храм, я встал в сторонке слева. Шла служба. В будний день было мало прихожан. Происходило какое-то торжественное действо. Священник стоял в центре перед Царскими вратами. Так их называл отец Василий. Перед священником была раскрыта большая книга. Евангелие. Я это тоже помнил со времен общения с попом Васей.

— И вот, некто, именем Закхей, — священник читал торжественно, отчетливо произнося каждое слово, — начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. — Я беззвучно подошел поближе, чтобы было лучше слышно. — Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: «Закхей! Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» [1] Евангелие от Луки, глава 19, стихи 2–10. .

Сердце пропустило пару ударов, за грудиной больно кольнуло, я покачнулся, прижав правую руку к груди.

— Вам плохо? — Бабушка в темном переднике взяла меня под руку, заглядывая в глаза.

— Да… Что-то… Не знаю.

— Пойдем, пойдем, присядешь.

Я сел на скамейку, а бабушка продолжила протирать большой желтый подсвечник. Мне стало лучше, я встал и подошел к старушке.

— Простите, а что сейчас читал священник?

— Так Евангелие.

— Да, я понимаю, а где можно текст этот увидеть?

— Ну в Евангелии же! — Бабушка улыбнулась.

— А здесь есть?

— Еще бы! Еще бы в храме и Евангелия не было. Пойдем.

Мы подошли к свечному ящику, бабушка подняла прилавок, вошла внутрь и сняла с полки книгу. Через минуту она нашла нужную страницу.

— Вот, читай!

Я прочитал отрывок несколько раз. Мой разум будто взбесился. Мысли прыгали, скакали, сталкивались, разлетались. Я никак не мог понять смысл простых слов. По лицу катился пот. Закрыв книгу и даже не поблагодарив служащую в храме, я вышел на улицу, сел в машину и поехал. При выезде на Комсомольский проспект я чуть не столкнулся с троллейбусом. Через 100 метров машину крутануло на ровном сухом участке, но Крузер устоял. «Что со мной? Что происходит?» — мысли никак не могли успокоиться, а автомобиль, казалось, ехал сам.

— Толян, ну не надо, я все отдам, все верну, Толян умоляю, — молодой парень, владелец маленькой шашлычной в Парке Культуры стоял передо мной на коленях и молил о пощаде. Наша бригада предложила его кооперативу крышу, он должен был каждый месяц платить деньги, но парень стуканул в милицию. Ему не повезло, он попал как раз на того опера, которому мы платили деньги. Парня отвезли за город, и теперь я должен был решить его судьбу. Братаны предлагали его убить, но я его помиловал. Только отрезал правое ухо, на память, чтобы неповадно было впредь связываться с ментами.