Александр Звягинцев - Скиф

— Пойдем дальше, — поторопил Скиф жену. — Я покажу тебе две ювелирные лавки самых богатых дуканщиков-конкурентов. Там нам всегда рады: афганцы те дуканы почти не посещают.

— Да, основные их клиенты мы, шурави! — засмеялся Василек.

— Можешь мне поверить, — добавил Скиф, — по ассортименту товаров и культуре обслуживания эти крохотные дуканы превосходят наши универмаги. Конкуренция! Борьба за покупателя. Хозяин делает покупателям дешевые подарки: авторучки, жвачку, презервативы…

— И упаковывает покупки в пестрые пакеты с изображением задницы в джинсах, — добавил Василек.

— А другой угощает сигаретами и ругается матом! — договорил Скиф. — Правда, щедрость первого ограниченна, в объявлении на витрине, написанном по-русски, сообщается: «Четки и афгани в долг не даем».

Дукан Мирзо был открыт. Конкурент же его почему-то не работал: заболел, видимо, ибо только болезнь могла помешать дуканщику торговать.

Ольга застыла перед витриной, как ребенок перед новогодней елкой.

— Игорь, посмотри на эту статуэтку из лазурита! Настоящая ляпис-лазурь. Еще Плиний писал о лазурите: «Он подобен небесному своду, усеянному звездами…»

— Это из Бадахшанского месторождения, — заметил Скиф. — Только там на темно-синем фоне камня блестят кристаллики пирита.

— Архитектор Монферран при сооружении Исаакиевского собора облицовывал детали иконостаса темным бадахшанским лазуритом, — сообщила Ольга.

— Дорогое удовольствие! — покачал головой Скиф.

Разговаривая, они и не подозревали о том, что за ними из глубины дукана наблюдает через витрину не кто иной, как сам Хабибулла.

— Мирзо! — обратился Хабибулла к хозяину дукана. — Кто эта женщина?

— Жена Скифа.

— Позови их и подари женщине золотое кольцо с лазуритом! — приказал Хабибулла.

— Каждое ваше слово находит ответ в моем сердце! — почтительно ответил Мирзо, в душе проклиная щедрого за чужой счет Хабибуллу. Однако перечить могущественному главарю моджахедов было смертельно опасно.

Хабибулла исчез через черный ход, а Мирзо поспешил пригласить в дукан Ольгу с ее вооруженным сопровождением.

— Радостью сердце мое переполнилось при вашем появлении, товарищ капитан! — запел он. — В счастливый для себя день вы посетили мой дукан, ибо я дал великий обет перед Аллахом, что первая женщина, появившаяся в моем дукане, получит дорогой подарок во славу Аллаха: золотое кольцо с лазуритом.

— Очень похвальный обет, Мирзо! — одобрил Василек. — Главное, вовремя: жена нашего капитана скоро улетает обратно в Москву. Ей будет что рассказать…

— Аллах акбар, [4] Аллах велик (дари). — произнес Мирзо.

Он достал из потайного места маленький деревянный футляр и с поклоном протянул его Ольге.

Она растерялась, не зная, как поступить. Игорь хмуро молчал.

Выручил Василек. Он непринужденно раскрыл футляр и вынул кольцо.

— Любой обет нужно уважать! — заявил он с пафосом. — Ты помнишь, Скиф, что говорил полковник из Главпура? Мы должны знать и соблюдать местные обычаи.

— Ольге вряд ли понравится, если я завтра заведу гарем! — пошутил Скиф.

— Только попробуй! — пригрозила Ольга. — Сразу же уйду в монастырь! В мужской.

Василек взял Ольгину руку и надел на средний палец кольцо с таким видом, будто делал это уже не раз.

— Вы уверены, Мирзо, что за кольцо не надо платить? — настаивал Скиф. — Может, какую-то часть?..

Мирзо от жадности вспотел. Он воровато оглянулся. Ни Хабибуллы, ни его охраны не было, но он решил все же не нарушать его приказ. Узнает — убьет.

— Что вы, что вы! — замахал он руками. — Всевидящий и всемогущий Аллах накажет!

Мирзо беспрерывно кланялся, когда они покидали дукан.

Ольге показалось, что все замечают дорогое кольцо на ее руке, а торговцы и владельцы дуканов с удвоенной энергией пытаются зазвать богатую покупательницу.

Но Ольгу заинтересовал сидевший у стены старик. Грязный, в рубище, он наигрывал на сазе и что-то декламировал нараспев. Она подошла поближе: старик напевал на дари. Он увидел, что ей понятен этот язык, и обратил свой взор к ней.

— Знай же, о чужеземка, что по рождению я — царь из царей земных, и столицей моей был прекрасный город. Все дома в этом городе покрашены были белой краской и золотом, и обильны были его базары, и широки площади, и прекрасны мечети. Посещавшие его инородцы восхищались его богатством и благополучием.

В юности я хотел быть не царем, а строителем мечетей и дворцов. Но однажды мой учитель и толкователь Корана, а умнее его я не встречал на свете человека, рассказал мне историю Вавилонской башни. Я призадумался. Я ведь тоже хотел прославиться, построив что-то выдающееся. В другой раз он рассказал мне о гибели Иерусалимского храма, дивного творения человеческого гения. И тогда я понял, что Всевышний не любит соревнующихся с ним, и оставил свои мечты.