Борис Виан - Женщинам не понять

— Вам что, безразлично, о чем я говорю? — возмущается Фло.

— Извините! — говорю я. — Я отвлеклась.

— Я спросил, не хотите ли вы, чтобы я вас проводил; вы спросили меня почему, и я ответил.

— Почему? — снова спрашиваю я.

— Потому что вы мне очень нравитесь, внешне, — отвечает Фло-Джонни.

Я заливаюсь от смеха — внутри. Ну а снаружи принимаю смущенный вид.

— О, не говорите так. Неужели вы думаете, что я не знаю, что вы девушка?

Она возбуждается еще больше.

— Так вы знали… — бормочет она.

Рука ее нежно ласкает один из моих пышных атрибутов… я хотел сказать, атрибутов моей матушки.

— Да, знала, — говорю я, опуская глаза, и тотчас же поднимаю их.

Стараюсь придать своей физиономии сладострастный вид. Ну и работенка, доложу я вам. В особенности когда тебя так и распирает от смеха.

— И… что вы ответите на мой вопрос? — произносит она, учащенно дыша.

Я смотрю на нее. Передо мной — восхитительная девица, несмотря на ее идиотский костюм. У нее синие глаза, пухлые губки, за которыми скрываются самые красивые в мире зубы, ямочки на щеках, округлая шея… ножки — первый класс. Что касается остального, все скрыто идиотским костюмом Людовика XV. Клянусь вам, она будет разочарована в своих порочных желаниях, но я сумею ее утешить…

— Я очень хочу, чтобы вы отвезли меня домой, — говорю я, — но я не могу уйти прямо сейчас. Мне нужно еще задержаться. Давайте встретимся через двадцать минут у выхода в сад.

— Отлично! — выдыхает она, едва держась на ногах.

Пластинка кончается.

— До встречи, — говорю я, нежно пожимая ей руку.

Затем стремглав мчусь к двери, выходящей в вестибюль, за которой только что скрылась Гая со своим партнером. Малым, которого я что-то не припоминаю, как я вам уже говорил. Хочу поглядеть на него поближе.

Дом родителей Гаи — красивое гнездышко с отличной меблировкой, но слишком перегруженное деталями. Одна из тех штучек, что строятся так, чтобы собирать весь дневной свет — днем, разумеется, — и все это при помощи разных замысловатых выступов, веранд, стеклянных стен. Впрочем, стены толстые и крепкие, так как Вашингтон все же не Калифорния, и зимой необходимо как-то защищаться от холода. К счастью, я знаю все ходы и выходы и подозреваю, что Гая поднялась в свою спальню на втором этаже. Поставив ногу на ступеньку, я вижу вышеупомянутого типа — он спускается. Прислуга уже спит, а родители Гаи отправились на отдых — вполне заслуженный, ведь в начале вечера им, должно быть, пришлось изрядно потрудиться, чтобы все было «как у людей». Странно все же, что этот малый, которого я никогда не видел, столь близок с Гаей, что провожает ее в спальню. Мне плевать, что он ее туда провожает, меня больше удивляет, что я его никогда не видел. В тот момент, когда он проходит мимо меня, я нарочно спотыкаюсь и цепляюсь за него.

— Извините! — кокетливо бормочу я.

— Увы, — говорит он.

Он бросает на меня точный, оценивающий, совершенно холодный взгляд.

— Я споткнулась о ступеньку, — объясняю я.

— Вижу.

— Я совсем не знаю дома… И потом, я немного выпила…

— И напрасно, — говорит мне он. — Есть вещи куда более приятные.

— Я ничего такого не знаю, — отвечаю я очень благовоспитанно. — Я обожаю выпивать.

— Как вам угодно.

Он замолкает. Явно хочет уйти. А я ведь славно выгляжу в своем платьице.

— Ну-с… до свидания, — говорит он и удаляется.

Я окликаю его:

— Гая наверху?

Он останавливается:

— Нет. Думаю, она на кухне. Она хотела есть. Идите туда.

Он показывает рукой в сторону кухни. Все верно, это он тоже знает. Плохо дело. Чтобы отыскать кухню в доме Гаи, нужно бывать там, по крайней мере, лет десять. Но Боже, что это? — никак у него румяна на щеках. И притом он в смокинге.

— Спасибо, — киваю я.

Делаю вид, что направляюсь в сторону кухни, но как только малый возвращается в танцевальный зал, я бросаюсь к лестнице и поднимаюсь, перепрыгивая через четыре ступеньки. Вхожу без стука. В комнате почти светло: в ванной комнате полная иллюминация — поток света проникает через полураскрытую дверь, хоть книгу читай. Иду в ванную. Гая здесь, сидит на стуле в полной прострации с идиотской улыбкой на губах. Лицо ее бледно, нос заострился.

— Гая! — обращаюсь я своим нормальным голосом. — Тебе плохо?

Она смотрит на меня, словно сквозь туман.

— Кто… это… — говорит она.

— Фрэнк, — отвечаю я. — Фрэнк Дикон.

— Это Фло!.. — вздыхает она. — Фло с голосом Фрэнка… меня не проведешь.