Владимир Ефимов - Симуляция

– Когда стоишь там, наверху, эти экраны такие огромные, что кажется, в них вот-вот упадешь. К тому же плясуны все время при деле, они находятся в особом состоянии сознания и никак не могут контролировать то, что на них льют с экранов. Вот и весь трюк. Нету никакого гипнотизера, их кодируют рекламные клипы с двадцать пятым кадром. На сегодня вам придется отказаться от рекламы, особенно пива и стирального порошка. А потом не знаю… Может, развернуть экраны? А можно и защиту поставить, это мне под силу.

А.Ф. тут же начал отдавать распоряжения, а у меня начался сплошной праздник, тем более что в голове уже шумело так, что дай Бог. Кто-то принес из буфета большую тарелку с бутербродами, и я только тогда понял, что не ел больше суток. Рупрехт собственноручно вручил мне конверт с деньгами. Полный гонорар и тысячу сверху, как я обнаружил, наутро, когда протрезвел. Оценив мое состояние, капитан кликнул охранника, того самого, который провожал меня на трос:

– Пабло, присмотри за доком. Чтобы он чего не потерял.

Потом в комнату заглянула рыжая голова с чудовищно размалеванным лицом, а за ним вошла и вся юная ведьма, она же панк, по имени Дио, украшенная булавками, цепями и еще много чем.

– Она тебя третий раз спрашивает, – сказал приведший ее Василек, – в первый раз ей сказали, что ты в медпункте.

– Ты не думай, – успокаивал меня он, – они и не собирались тебя мочить. Так, попугали бы и выгнали. Но народ суровый. Шоу-бизнес, вира-майна! А.Ф. сказал, он тебя еще будет приглашать. За плясунами приглядывать.

В довершение всех чудес пришел Джельсамино, но я его не сразу узнал без его свирепой гримасы. Он, улыбаясь, хлопнул меня по плечу и сказал:

– Ну, ты дал, док! Мы все на ушах стояли. Вот, держи. Не новый, конечно, но уж не хуже твоего, точно. Мы такие при наблюдении используем, – и он протянул мне профессиональный бинокль фирмы "S-Z" в кожаном футляре. Он один стоил, как половина моего гонорара.

До дома меня вместе с Дио довезли под чутким присмотром Пабло, который следил, чтобы я не потерял деньги, не разбил бинокль, не потерял бы Дио и не потерялся бы сам.

Через несколько месяцев я навестил Бергов, часа три читал логи их сына, который уже заработал на новый позвоночник. Логи были чисты, как у младенца после жесткого ресета. Рекламные плакатики и сувениры из его комнаты почти исчезли.

– Работаю я теперь помедленнее, зато никаких проблем, – сказал он и с гордостью показал мне свое изобретение: на экраны всех телевизоров были наклеены квадраты из черной бумаги, которые закрывали среднюю часть изображения.

У нас Лум-Лум известен под названием "Французская военная игра". Правила ее таковы.

Игровое поле состоит из 11 площадок и соединяющих линий. Игрок загонщиков ходит чёрными фишками, другой игрок – красной фишкой. Ходят они по очереди. Фишки передвигаются по линиям, причём за один ход можно передвинуть только одну фишку на соседнюю с ней точку пересечения линий. Две фишки не могут стоять на одном и том же месте. Красную фишку можно двигать в любом направлении, а чёрные фишки – только вверх и вбок. Цель игрока загонщиков – поставить красную фишку в положение, из которого ей некуда ходить. Цель другого игрока – продержаться двадцать ходов. Если ему это удастся, первый игрок считается проигравшим.

Поиграть в эту игру на стороне загонщиков можно по адресу http://mathgames.mccme.ru/play.php?id=89

Когда я вспоминаю две недели, проведенные с Дио, мне на ум приходят два словосочетания: "адский рай" и "мудовый месяц". После того, как она исчезла, моя келья осталась поверженной в хлам и заляпанной пятнами разнообразных жидкостей, самой невинной из которых было пиво. К тому же все было как-то по-дурацки.

Первые три дня мой неизменный компаньон и настройщик Чирок, с которым мы делили маленькую захламленную квартиру, укоризненно косился, встречая меня на кухне или на пороге ванной, а потом не выдержал бардака и сорвался в тихий запой.

Нет, мы не творили ничего сверхординарного. Мило проводили время в моей комнате, рассматривали в Z-S-овский бинокль окна дома напротив, почему-то читали вслух Мамлеева, иногда выбирались погулять. Ну, прогулки мне не очень нравились. Дио тащила меня в места, где собирались ее друзья – толчея переполненных баров, где глаза щиплет от табачного дыма, площадки замусоренных дворов, неверное тепло подземных коридоров. Вне тусовок она любила демонстрировать свое ведовское искусство на случайных прохожих. Насчет паралича не скажу, но как люди начинали спотыкаться, я видел своими глазами. Я пытался ее сдерживать, однако, когда она чувствовала в себе поднимающуюся силу, ее было не остановить.