Николай Стародымов - Вороной жеребец Кагыр-Кана

Странно, наверное, но именно кофемолка его как-то сразу отрезвила. Надо успокоиться, подумал киллер, надо взять себя в руки… Арсений прошел на кухню, воткнул в розетку вилку кофейника. Сел к столу. И начал уже спокойнее анализировать происшедшее.

Итак, что мы имеем на данный момент? Некто Виктор Волков в свое время спас его, Арсения. И теперь он, Арсений, намерен возвернуть свой долг. При этом в активе — то, что Арсений знает о готовящемся покушении, это раз, Арсений имеет опыт киллера, а потому может просчитать ходы киллера-противника, это два… Кажется, все. Маловато. Ибо в пассиве — нельзя сказать Виктору правду, это раз, покушение готовят тоже «профи», это два, наемники будут предупреждены, что охраняет их жертву тоже «профи», это три, Арсений не успел узнать, кто и за что оплачивает убийство его друга, это четыре… М-да, сальдо не в нашу пользу…

Шеф его отпустил. Это факт. Надолго ли? У него ум — калькулятор! Впрочем, какой там калькулятор! У Шефа ум в состоянии просчитать не только возможные варианты поведения человека, но и самые невероятные. А это уже никакой электронике не под силу. Арсений когда-то прочитал такое определение: сознание — это возможность совершать нелогичные поступки. Поэтому просчитать нелогичное не в силах ни одни компьютер. Только человек в силах постичь вероятность невероятного, немыслимого поступка другого человека. Шеф может понять логику любого, сделав при этом поправку на сантименты и эмоции. В этом Арсений убеждался уже неоднократно.

Тем не менее, Шеф его отпустил. Почему? Только поняв это, можно хоть в какой-то мере рассчитывать на успех. Варианты благородства, сочувствия, понимания, нравственности, гуманизма Арсений отмел сразу. Прав ли Шеф в отношение всего человечества, трудно сказать, но свое кредо он высказал достаточно откровенно: когда речь идет о деньгах, о больших деньгах, об очень больших деньгах, эмоции отступают. Значит, электронный мозг Шефа составил какую-то комбинацию. И в ней обязательно проигравшей стороной будет он, Арсений. В этом сомнения нет. Если он сумеет уберечь Волкова (что, прекрасно осознавал Арсений, практически невозможно), окажется против Шефа, не сумеет — Витька погибнет… Знать бы, что же все-таки задумал Шеф? Арсений, не особенно склонный к абстрактным размышлениям, вздохнул и решил даже не пытаться воссоздать возможный ход мыслей Шефа — бесполезно. Что задумал, то и задумал, его проблемы. Мое дело — охранять Виктора. Как именно — будет видно из обстоятельств.

Придя к такому решению, Арсений почувствовал какое-то облегчение. Так было привычнее: действовать сообразно обстоятельствам. И продолжил сборы немного спокойнее.

А все-таки непонятно: почему Шеф так категорически против того, чтобы о готовящемся покушении сообщил Виктору именно Арсений? Хотя, нет, логика, пожалуй, тут просматривается. Если Виктор узнает о подготовке покушения от своего друга, то, естественно, заинтересуется, откуда тот об этом знает. И если Арсений ничего вразумительного сказать не сможет (а что вразумительное тут скажешь?) Волкову нетрудно будет вычислить, откуда ветер дует. И неизвестно, как он поступит. Почему бы ни предположить вариант: возьмет того же Арсения в оборот — и киллеру ничего не останется, как признаться Волкову в своем участии в деле. Виктор будет спасать свою жизнь — кто его знает, может, и пытку применить, чтобы разыскать нанимателя или того же Шефа. А это уже и в самом деле Шефу неинтересно.

Допив кофе, киллер, решивший на время переквалифицироваться в телохранители, начал собираться.

Первым делом рассортировал документы. У Арсения их было немало. Прежде всего, два паспорта с разными фамилиями, но с одинаковыми фотографиями. На одной, правда, печать была чуть подрисована, но подрисована мастерски. И был еще один паспорт, корейский, со всеми необходимыми отметками, с открытой визой, правда, с чужой фотографией, но был шанс, что неискушенный милиционер не сможет отличить круглую физиономию на снимке от круглого же лица предъявителя. Также маловероятно было, что рядом окажется кто-то, кто говорит по-корейски, и это устраивало Алтайца, потому что сам он на языке Страны Утренней Свежести не сумел бы даже поздороваться. Дальше — очень даже важный документ: липовое удостоверение на право ношения оружия и специальных средств. Экспертиза легко определит его липовость, но для непрофессионального взгляда «корочка» выглядит вполне солидно… Удостоверение участника войны. Это настоящее… Ну и пропуска в различные учреждения, их много, разных, и нередко их золотистые тиснения отворяют двери самых неприступных «служебных входов»… Документы — по разным карманам.