Кирилл Казанцев - Волчья свадьба

Но однажды Хуха и впрямь зарвался и сделал Ежу западло, покусившись на Майку, с которой у Ежа начало «срастаться». Еж сделал вид, что ничего не заметил. Но таких обид он никому не прощал. И он бы гарантированно расквитался с Хухой, если бы Барон дал на то свое благословение. Но Барону Хуха для чего-то был нужен, и поэтому Еж продолжал играть роль преданного слуги. До поры до времени. Когда же Барон по телефону наконец-то уведомил Ежа о том, что Хухе пора на вечный покой, он с радостью разделался со своим боссом. Какой же это был кайф – увидеть бессильную злость, удивление и отчаяние на высокомерной морде Хухи!

Но к досаде Ежа, перевести стрелки на официанта, которого Хуха в тот вечер собирался «запетушить», не удалось. И тогда, посоветовавшись с Бароном, Еж задействовал второй, запасной вариант, который, можно сказать, сам свалился в руки. Один из подручных Ежа подслушал разговор горничной с Хухой. Это было точно в масть. Хороший спец по заказу Ежа состряпал от ее имени прощальную записку, а сам он без проблем угостил ту дуреху водкой со снотворным. И вот вроде бы концы упрятаны. Так нет же, черт его возьми, вцепился этот опер как клещ – хрен оторвешь. Что же делать?! Что же делать?!!

Выйдя из машины у ворот СИЗО, Ежонов оглянулся и, увидев опера, который следом подъехал на «девятке», негромко окликнул:

– Гражданин начальник! Мы можем с вами перекинуться парой слов без лишних свидетелей и протокола?

– Хочешь сделать чистосердечное признание? – отойдя с ним в сторону, спросил Петрухин.

– Не совсем… Видите ли, гражданин начальник, взяв меня с ребятами, вы создаете серьезную угрозу одному очень большому человеку. Его я не назову даже под пыткой. Иначе меня прямо в СИЗО покромсают на шашлык. Но я хочу вам сказать, что теперь и вы можете быть под ударом. Не догадываетесь, каким образом?

– Любопытно было бы услышать, – усмехнулся Борис.

– Зря улыбаетесь… Завтра же некое интересное видео может оказаться в целом ряде самых разных инстанций – от господина Рудакова и губернатора до федерального МВД. Заодно оно окажется в руках вашей жены и будет выложено в Интернете с соответствующими комментариями.

– Вот даже как? Значит, все-таки я был прав. Ай да Майя! А ведь как клялась в своей порядочности… И что же мне предлагается взамен? Отпустить вашу веселую компанию на все четыре стороны?

– Ну это, дураку понятно, сделать вы не сможете. Но в вашей власти изменить повод, по которому мы были задержаны. Скажем, просто незаконное проникновение в чужую квартиру с целью кражи имущества.

– А как же стрельба? Мне что же теперь, надо забрать у эксперта собранные им улики – оружие и пули?

– Ч-черт! Ну пусть это будет хулиганская стрельба по мебели. Все же не покушение на убийство. Знаете, гражданин начальник, я думаю, и в моих, и в ваших интересах не привязывать сегодняшнее дело к убийству Хухи… То есть господина Хухминского. И ваша репутация не пострадает, и я, бог даст, доживу до конца срока, который мне отмотает наш самый справедливый и гуманный. Что скажете?

– Надо подумать. Это непростой вопрос.

– Обязательно подумайте! – кивнул Ежонов и зашагал к воротам, где его подручных уже взяли под руки охранники СИЗО.

А Борис, оформив передачу задержанных, отправился домой. На часах была уже половина второго. По пути подбросив Михаила и Олега поближе к их месту жительства, по пустынным улицам он покатил на свой Дубовский проезд. Сказанное Ежоновым, безусловно, Борис воспринял весьма и весьма серьезно, хотя виду и не подал. Он понимал, что некая мразь, сидящая в губернской власти, в данный момент следит за ситуацией и прикидывает: нанести свой подлый удар или не спешить – вдруг опер сломается и пойдет на уступки?

Потому-то Петрухин и не дал однозначно отрицательного ответа, решив немного поиграть в поддавки. Он был уверен, что вопреки любым запретам, скорее всего, уже сейчас Ежонов докладывает своему хозяину по сотовой связи о провале бандитского рейда в Кузнецовку и о том, как отреагировал опер на его предложение.

«Теперь придется работать как на минном поле… – сворачивая к дому, размышлял он. – Сделаешь какое-то опасное движение в сторону той гадюки, и она сразу же укусит. Знает ведь, тварь, что охотнее всего у нас поливают дерьмом. Зато когда выяснится, что полили зря, ни одна сволочь не даст опровержения… Попробуй потом отмойся! Ладно, выкрутимся. Как говорится, голь на выдумки хитра…»

То, что его весьма и весьма серьезно «взяли в разработку», он понял, еще когда лежал в реанимационной палате. Помимо прочих звонков, ему поступил и звонок Рудакова. Начальник управления, сердито сопя, уведомил Бориса о том, что его не позже чем завтра ожидает серьезная встряска.