Сергей Самаров - Аномалия

Транспортный самолет не изобилует удобствами, к которым профессор давно привык. Им пришлось сидеть даже не в креслах, а на боковых откидных сиденьях, вплотную прилегающих к корпусу. Самолет взлетел почти сразу после их, грубо говоря, загрузки. Потому что посадкой все это назвать было сложно. В воздухе корпус самолета сильно вибрировал. В большом салоне было откровенно холодно, хотя после жары штата Нью-Мексико холод сначала показался приятным. Но скоро холодно стало уже настолько, что Фил Кошарски начал всерьез опасаться за свой нос, который к холоду всегда был чувствителен и реагировал на простуду обширным насморком. Утешало то, что вскоре предстояло пересесть, как профессор надеялся, на нормальный самолет. В нормальном самолете есть возможность выспаться и отдохнуть от всех забот и треволнений. Но после полутора часов полета прилетели они, как оказалось, не на гражданский аэродром, с которого в Европу отправляются большие авиалайнеры, а снова на военную базу. Мысленно профессор утешил себя тем, что на гражданский аэродром они поедут не на «911-й», следовательно, угрозы разбиться не будет. Однако прямо к транспортному самолету был подан старенький армейский «Джип Рэнглер» с открытым верхом, который отвез их не в сторону военного городка, где издали угадывался похожий на аиста шлагбаум, а в глубину летного поля, к другому транспортному самолету. Джон Джонс за руку поздоровался с каким-то человеком в черной униформе, стоящим рядом с трапом, и опять под руку повел профессора в салон.

Этот самолет был более вместительным и не выглядел таким холодным. И в салоне уже были кресла. Правда, совсем не такие, как в гражданских самолетах. В этих креслах невозможно было утонуть с головой и отделиться от постороннего мира, углубившись в собственные мысли. Кресла были небольшие и жесткие, и было их немного. В салоне сидели в боевой экипировке, при оружии, парни в такой же черной униформе, как и у встретившего их офицера. И только один человек в цивильной одежде тихо дремал в кресле у иллюминатора, зажав в руках черный кожаный кейс. Но свободных кресел видно не было, потому что кресла стояли только рядом с входом в кабину пилотов, а весь остальной отсек был грузовым и заполненным какими-то ящиками.

Фил Кошарски растерянно осматривался, не понимая, где ему устроиться. В салон вошел офицер, что встретил их у трапа, поднял двух человек в первом ряду и пересадил на боковые откидные сиденья, точно такие же, как в первом самолете. Профессор понял, что в этот раз ему повезло и о нем позаботились. Усевшись в освободившееся кресло рядом с Джоном Джонсом, Кошарски вдруг догадался, что именно в этом самолете они сейчас полетят в Европу, в Польшу, на его историческую родину. Далекий полет через океан и через всю Европу.

Из кабины вышел пилот. Поднял руку, приглашая всех проявить внимание:

– Я попрошу всех выключить сотовые и спутниковые телефоны и не пользоваться во время полета компьютерами. Это создает помехи в бортовых системах самолета.

Значит, точно – полет предстоит долгий. Полет в Европу…

«Форд» долго маневрировал, и спецназовцам, закрытым в фургоне, не было видно, что за маневры выполняет машина. Наконец большой грузовик замер, двигатель заглох, и еще через пару минут задние дверцы фургона распахнулись настежь. Сам подполковник и его бойцы, ожидая всякого приема, халатности не проявили и стояли не с края, а спрятавшись за ящиками и ощетинившись короткими стволами пистолетов-пулеметов. Но их встречали не автоматными очередями, и это слегка радовало. В полумраке какого-то складского помещения стоял водитель «Форда» и еще кто-то из местных. Видимо, доверенное лицо пана Тадеуша.

– Если можно, выгружайтесь быстрее, – попросил водитель. – Сейчас позовут грузчиков. Им вовсе не обязательно вас видеть.

– Вперед! – тихо сказал Свентовитов в микрофон «Подснежника». – Выгружаемся без грузчиков, – выпрыгнул первым и сразу, пока выгружались другие, снял резервный «Подснежник» с водителя. Тот свое дело сделал и больше в связи не нуждался.

Водитель молча перенес «операцию» по изъятию средств связи и после этого показал рукой, куда идти. И только отойдя от машины и привыкнув к освещению, вернее, к отсутствию такового, спецназовцы сумели понять, что находятся в каком-то складском помещении, представляющем собой модульный ангар из профилированного стального листа. Свет проникал внутрь только через пыльные окна. Но это был еще даже не дневной свет, а только сумрачный утренний, лишенный дневной яркости.