Андрей Кивинов - Киллер навсегда

– Есть причины бояться?

– Были.

– Можно ими поинтересоваться?

– Отчего же нельзя? Все равно кто-нибудь настучит. А может, уже знаете, а передо мной ваньку валяете? Моя фамилия – Бурденко. Ничего вам не говорит?

– Был такой врач.

– Неостроумно. К врачу я отношения не имею. Мой бывший, а по паспорту еще и действующий, супруг – Никита Александрович Бурденко. Тот самый. Финансовый гений «Центровых». Слыхали, наверное?

– Доводилось.

– Мы расплевались после первой брачной ночи, когда выяснилось, что он не только педераст, но и импотент. Даже «Виагра» не помогала, только волосы на лысине вставали. Первый раз слышите? Надо же… Дарю тему!

– Что ж замуж-то… вышли?

– Поторопилась… – Лариса опустила голову, сцепила руки на затылке, несколько раз качнулась вперед-назад. – Черт, а сестренку-то жалко! Одна она у меня была. Хлопнуть бы чего-нибудь покрепче.

Волгин включил кофеварку, достал из шкафа початую бутылку коньяку и два стакана, сорвал обертку с большого «Фазера».

Лариса поразилась:

– В милиции наконец-то узаконили пьянство? Нет, судя по этикетке, мы не в совковой ментовке, а в комиссариате на Елисейских полях.

Коньяк остался с понедельника, когда заезжал знакомый из ушедших в коммерцию оперов и они отметили встречу. Держать выпивку в шкафу не рекомендовалось, тот же ББ мог, под настроение, заложить вышестоящему начальству. Или, опять-таки под настроение, прийти со своим стаканом. Выпили.

– Хм, приличное пойло. Шикарный кабинет, хорошая машина… роскошная баба в кресле. Не боитесь обвинений в коррупции?

– Побаиваюсь.

Лариса посмотрела внимательно, оценивающе, отвела глаза первой, поиграла пачкой «Парламента», двигая ее по широкому подлокотнику. Кивнула:

– Похоже, у нас что-то получится. Спрашивайте!

– Рассказывайте.

– Кстати, на «вы», по-моему, слишком кисло получается. Или в официальных стенах надо говорить официально?

– Эти стены столько всего слышали и видели… Расскажи мне об Инне.

– Об Инне… Что ж, девочкой она не была.

– Я догадался об этом. Некоторые частности можешь опустить.

– Я имею в виду, она не была хорошей девочкой. Родители наши прожили недолго, но счастливо, любили друг друга до гробовой доски и умерли в один день. Нам с Инкой от них кое-что перепало – папа был не последним человеком в торговле, еще в прежние времена. Я по молодости была не подарок, но Инка вышла похлеще меня. Та еще оторва. И в кого пошла? С тринадцати лет болталась по дискотекам, годом позже впервые залетела в ментовку. Но перебесилась и встала на путь исправления. До мужиков была, прямо скажем, слаба… Шесть лет назад выскочила за Эдуарда. Даже любовь какая-то была, первое время. Потом, само собой, перегорело. И стала она ему изменять… Капни еще. Мерси! Будем считать, первый был за сестренку. Теперь можно выпить за тебя. За Сережу – мента. Сеструху ты мне не вернешь, но отомстить за нас обязан! Надо же, почти стихи получились. Давай!

– Эдуард знал об ее изменах?

– Ну, не совсем же он деревянный!

– Ругались?

– Нет. Пыхтел, трясся, но эмоции держал в себе. Видишь ли, когда-то, на заре перестройки, он был действительно крутым папиком, но во время всяких этих путчей многое потерял. Собственно, благодаря Инкиным деньгам он и остался на плаву. Когда «Полюс» только начинался, у него там своих только три рубля было, остальное Инка вложила. Так что он терпел ее прегрешения. Тем более что временами сестренка была прямо-таки идеальной женой. У меня такого не получилось… Эдуард просил, чтобы она соблюдала хотя бы какие-то внешние приличия, – и она честно пыталась. Не всегда, правда, выходило, разок-другой случались легкие скандалы. Но Эдуард, надо отдать ему должное, и тут делал вид, что ничего не замечает. Просто идеальный мужчина.

– Да ну?

– Ага. Слепоглухонемой капитан дальнего плавания. Правда, импотент на триста процентов, но круглых идеалов не бывает. По крайней мере, денежки для семьи заработать умел, Инкины бабки раскрутил, как положено.

– У них были сбережения?

– Да уж не бедствовали. На кризисе они потеряли немного. Драгоценный супруг предупредил меня, я – любимую родственницу. Что-то, конечно, сгорело, но по мелочи.

– То есть, «кубышка» где-то имеется?

– Кто ж из нас без нее? Имеется, родимая. Но сколько в нее положено – даже примерно не скажу, не знаю. Одно точно – в квартире они бабок не держали. Только мелочевку, на карманные расходы. Нашли что-нибудь?

– Практически нет.