Кирилл Казанцев - Служебный разбой (сборник)

Сергей вышел из буфета и торопливо пошел через привокзальную площадь к стоянке машин. Он остановился перед белой, свежевыкрашенной «шестеркой», за рулем которой сидел парень лет двадцати пяти. Бянко открыл дверцу и сел в переднее кресло. Парень, негодуя, заявил:

– Кто так поступает, Серега? Я тебя лишних двадцать минут прождал. Сам назначаешь встречу, и сам опаздываешь. У меня же напряг со временем!

– Какой напряг? Ты поэт.

– Ха, – ощерился парень. – Кстати, новое стихотворение. Послушай. Называется «Ранняя весна»:

Сергей, в раздумье глядя в окно на здание железнодорожного вокзала, отозвался, не оборачиваясь к поэту:

– У тебя строфы не везде рифмуются, а в конце вообще сбивается ритм.

– Так задумано, – насупился парень. – Так надо. Стих идет плавно, но не совсем складно, как жизнь человека, а потом – раз! Что готовит новая весна?! Понял идею?

Бянко не отозвался.

– Видел по новостям криминальный сюжет? – перевел разговор парень.

– Какой?

– Из Питера. Земляки твои опять кровушку пустили. Застрелили депутата. Некоего Волкашина.

Сергей дернулся, как от пощечины.

– Волкашина?

– Знал его? Юрий Волкашин. Показывали. Лежит в луже крови. Там, видно, кто-то из случайных свидетелей перетрухнул – недалеко от трупа банка зеленого горошка вскрытая валялась, и горошком все залито.

– Горошком?

– Что с тобой? Странный ты…

Сергей ощутил усталость и пустоту. Погиб еще один участник страшных разборок. Что теперь? Что эта новость принесет ему, Сергею Бянко?

Он произнес:

– Смелый ты.

– То есть? – не понял парень.

– Я про твой стих. Вопросы конкретные задаешь: что готовит новая весна? Тут жизнь кипит, словно чайник перегретый, а ты на весну замахнулся. Мудрые ограничивались одним днем: «Что день грядущий нам готовит?» И все.

– Все?

– Все…

Джип «Ниссан-Патруль» резко сбросил скорость, плавно вошел в парковочный ряд и затих в однообразной череде японских внедорожников. Дородный человек в расстегнутой короткой рыжей дубленке и классического покроя костюме, без шапки, морщась от холодного, со снежной крупой ветра, выпрыгнул из джипа прямо в мокрую грязь, захлопнул дверцу и заспешил к дубовым дверям высотного здания с резными колоннами.

Он почти вбежал в вестибюль, нервно стянул дубленку, всучил ее опешившему милиционеру, пояснил кратко: «Некогда мне!» – и помчался к широкой, укрытой красной ковровой дорожкой лестнице. Побежал наверх, оставляя грязные следы.

Милиционер подошел к огороженной барьером раздевалке, передал дубленку гардеробщику, спросил:

– Кто это?

– Лакрионов. Мэр Сергееевска.

– Я-то думал…

– Э-э… Он друг…

– Чей?

– Чей, чей… Его.

Тем временем Лакрионов был уже в приемной.

Сидевшая за тяжелым массивным столом из мореного дуба секретарша только привскочила, но он уже ворвался в кабинет губернатора и замер.

Длинный стол для совещаний был заставлен бутылками с минеральной водой. Шуршали перебираемые холеными толстыми пальцами листки отчетов и справок – шло совещание. Лакрионов узнал всех «ментов»: начальника краевого управления МВД, начальников областного и городского управления, начальников ГИБДД и отделения МЧС, пожарной охраны, таможни, порта и прочих силовиков края. Не было только фээсбэшников. Губернатор исподлобья стрельнул в Лакрионова взглядом, но не пошевелился.

Зачитывавший месячную сводку начальник городского УВД по инерции произнес еще несколько фраз:

– Таким образом, у нас в работе четыре организованные преступные группировки. Три из них этнические – это китайская Ли Гуана, корейская Кима и вьетнамская Хэн Хана. Портовая группировка братьев Акашиных всем хорошо известна… – он умолк и тоже повернул голову в сторону дверей.

Лакрионов уверенно направился мимо сидящих за столом к губернатору.

– Что у тебя? – Хозяин кабинета откинулся на спинку кожаного кресла – взбудораженный вид друга не произвел на него никакого впечатления.

– Читай, – Лакрионов всучил губернатору розоватый плотный лист бумаги, источающий нежный аромат духов.